Спустя час Валентина сидит в халатике за обеденным столом с чашкой горячего чая в руке. Она все еще отходит от ночного приключения. Рука ее дрожит, когда она подносит дымящуюся чашку ко рту и отпивает. Валентина занималась любовью не с одной, а с двумя женщинами. Означает ли это, что она лесбиянка? Инстинктивно она знает, что нет, так как больше всего ее тревожит сила ощущений, пережитых во сне, когда она была с Тео. Ее потребность в нем. Она пытается отвлечься и переключает мысли на другое. Загадка старых негативов еще не разгадана. Черный альбом лежит перед ней, и она принимается вставлять в него фотографии, одну на страницу. Голая поясница, связанная лодыжка, рука в перчатке с нитью жемчуга, губы, опущенный глаз, мочка уха с серьгой. Она должна разобраться, что этим хочет сказать ей Тео. Он что, мучает ее эротическими фотографиями и своим отсутствием? Желает, чтобы она ему изменила? Но ведь перед отъездом он дал понять, что стремится к тому, чтобы их отношения стали более близкими. Разве не для того он просил ее стать его девушкой? Все это ей не удается сложить в общую осмысленную картину.

Валентина отпечатала снимки еще не со всех негативов, и теперь ей нужно было проявить пленку, отснятую вчера вечером. Внутри у нее все сжимается от предвкушения. Какими окажутся фотографии? Изысканными, чувственными, как она надеется, или вульгарными?

Ей бы хотелось, чтобы на зрителя они производили такое же воздействие, какое на нее оказывают эти старые фотографии. Каждая из них представляет собой эротический снимок крупным планом части женского тела, кроме фотографии мочки уха с золотой серьгой. Она долго смотрит на это изображение. Видит не только ухо и серьгу, но еще часть щеки и край темного бакенбарда. Ей вспоминается Леонардо с его золотой серьгой, и то, что это делает его похожим на пирата. Пираты всегда казались ей сексуальными.

Валентина кладет снимок и смотрит на остальные негативы. Поначалу ее так и подмывает сразу сделать все фотографии и узнать, что на них, но теперь хочется растянуть удовольствие. Фотографии как будто постепенно входят в ее мечты и рассказывают какую-то историю. То ли о загадочной женщине на снимках, то ли о ней самой, этого она еще не понимает, но чувствует, что здесь есть некий смысл, некая связь с ней и Тео.

Валентина встает из-за стола, подходит к окну и смотрит на улицу. Взгляд ее ищет фигуру под дождем. Кто бы это мог быть? Но на улице пусто, если не считать машины, проезжающей мимо дома и разбрызгивающей лужи. Она не припомнит такой дождливой, серой осени. Если бы сейчас светило солнышко, ей было бы не так тоскливо. Она бы тогда лежала с книжкой в парке под деревом и жевала яблоко. Или глядела бы на проходящих мимо таких же, как она, миланцев, стильных, темпераментных и честолюбивых. Ей кажется, что люди пришлые, особенно итальянцы из других городов, подчас немного несправедливы к Милану. Они видят его строгим, деловитым и бесчувственным, но под всем этим сокрыт другой город – волшебства и фантазии. Так за рационалистскими домами сороковых годов скрываются очаровательные сады шестнадцатого века или маленькие средневековые монастыри. Она защищает свой город, потому что знает, каково это, когда тебя оценивают превратно. Не раз ей доводилось слышать, как ее называли недружелюбной или высокомерной. Валентина знает, это из-за того, что она никогда не улыбается. И еще потому, что некоторые завидуют ей. Они думают: у нее клевая мать, ей повезло родиться дочерью звезды шестидесятых. Если б они знали, каково ей на самом деле!

Часто Валентина даже не догадывается, что людей отпугивает выражение ее лица. В душе она способна искренне улыбаться, но мало кто это замечает. Ее часто просят не грустить, хотя в ту минуту у нее может быть самое радужное настроение. И ее удивляет, когда она вдруг чувствует враждебное отношение к себе, обычно со стороны девушек, а ведь она не собирается никого обижать. Разумеется, по большому счету, ей все равно, что думают о ней люди. У нее есть Тео и подруги: Антонелла, Гэби, друг Марко. А теперь еще эти две девушки, Роза и Селия. Она ведь, кажется, им понравилась?

Звонит мобильник, и Валентина, бросив взгляд на экран, отвечает. Это Маттиа. Она встревожена – брат очень редко звонит ей.

– Привет, Маттиа. Как дела?

– Нормально, – отвечает он. – Просто хотел рассказать, как дела у матери.

– А, ясно, – произносит Валентина, стараясь не выдать волнения. Она смотрит на маленького воробья, который укрылся на подоконнике от дождя, набирающего силу. – Так как дела?

– Она снова переехала.

– Хорошо. – Конечно, это очень мило со стороны брата сообщить подобную новость. Но, если мать не хочет рассказывать дочери, куда она переехала, то к чему ей это знать?

– Она все еще в Америке.

– Почему-то меня это не удивляет. Ты видишься с ней?

Воробушек сдается и улетает, влажный ветер бросает его из стороны в сторону.

– Нет, она сейчас далеко от Нью-Йорка. – Подумав, он добавляет: – К тому же ты ведь знаешь ее отношение к Дебби.

– Да.

Валентина совсем забыла об этом. Много лет назад на свадьбе брата произошла грандиозная ссора. Ей тогда было то ли двенадцать, то ли тринадцать, поэтому она так и не разобралась, в чем там было дело. Мать просто почему-то невзлюбила невесту своего сына. После того случая отношения между матерью и сыном уже никогда не были такими, как прежде. Маттиа пытался примирить женщин, но ни та, ни другая не хотели уступать.

В отличие от Валентины, Маттиа совершенно не похож на мать. Ему нравится, чтобы всем вокруг было хорошо, и живет он в Нью-Йорке спокойной, благоустроенной жизнью с женой и двумя детьми. Валентина все собирается наведаться к нему в гости, но побаивается. Она ведь совсем не знает брата. А вдруг окажется, что они ненавидят друг друга? Он на тринадцать лет ее старше и уехал в Америку, когда ей было пять лет от роду. К ее стыду, единственное сохранившееся детское воспоминание, имеющее отношение к брату, – это ревность. Она не могла не чувствовать зависти, когда просматривала совместные фото матери, отца и Маттиа. Особенно ей запомнилась серия фотографий, сделанных во время их поездки в страну, которая тогда называлась Югославией. Там было много снимков со счастливым шестилетним Маттиа. На одних он, голенький, играет на пляже с маленькой рыболовной сетью, на других – гуляет за руку с матерью. Были там и фото отца, который читает, лежа на пляже с неизменной трубкой во рту. Валентина лишена столь счастливых воспоминаний.

– А как у тебя дела? – интересуется брат.

– Ничего. Полно работы, как обычно.

– Отлично. А что с Тео?

Как ему это удается? Помнить имя Тео? Он женат на Дебби больше пятнадцати лет, а Валентина все еще иногда нет-нет да и назовет ее Либби.

– Все хорошо.

– Он вроде неплохой парень, – говорит Маттиа. – Знаешь, может, он тот, кто тебе нужен?

Она раздраженно молчит. Какое право Маттиа имеет судить о том, кого даже никогда не видел?

– Ладно, извини, я не могу долго говорить. Просто собирался сказать, что мама теперь живет в Санта-Фе в Нью-Мексико. Если хочешь, я пришлю тебе ее адрес.