А может быть, именно тут они должны обрести спрятанное сокровище?

Пожалуй, пора будить капитана. Возможно, ему что-то известно об этом месте.

Признаться, особых надежд на сей счет Энгель-Рок не питал.

Но все же нужно было что-то делать.

Не век же вечный висеть в Пустоте.

То бишь незнамо где и когда.

«Если мы представляем себе Мир как Пустоту, то как тогда Пустота представляет Мир? И нужно ли ей это вообще? Ведь если Пустота никогда не воспринимала Мир как нечто определенное, то Мир, скорее всего, является чем-то настолько неопределенным, что и говорить об этом не имеет смысла. Мир постоянно меняется. И только Пустота остается неизменной. Следовательно, Мир не реален. Реальна только Пустота. Мир же есть не что иное, как сон Пустоты. И единственное, к чему нам следует стремиться, – чтобы этот сон длился вечно. Потому что пробуждение Пустоты станет знамением грядущего конца света».

Энгель-Рок в последний раз крутанул штурвал, оставил его в покое и подошел к переговорным трубкам.

– Гироскопная! Это капитан. Доложите обстановку.

В ответ из раструба потекли густые, вязкие, липкие, как кленовый сироп, звуки. Из которых с большим трудом удавалось вычленить отдельные слова.

– Унас… всев… порядкевсе… движители… заглушены… проблемас… голосами…

– Это временно, – ответил Энгель-Рок. – Скоро ситуация стабилизируется.

И, не дожидаясь ответных комментариев, заткнул раструб пробкой.

– В самом деле, голоса звучат как-то странно.

Шестовский потрогал горло. Как будто проблема заключалась в нем.

– А что тут не странно? – рукой указал в Пустоту Энгель-Рок.

Странность номер один.

Пустота была непроницаемо-черной. И вроде бы немного глянцевой. Как уголь на сколе. Никаких источников света в Пустоте не было. Однако в рулевой рубке было светло. Не так, как при свете Сибура, но для того, чтобы отчетливо все видеть, не требовалось напрягать зрение. Можно было спокойно читать. И нос города был ясно виден. Каждая палубная надстройка четко, контрастно выделялась на фоне темноты.

И что это значит?

А черт его разберет.

Может быть, вовсе ничего.

А может – что-то особенное.

Энгель-Рок выдернул пробку из трубки, тянущейся к капитанскому мостику.

– Мостик! Доложите обстановку!

– По-моему, мы в заднице, – ответил МакЛир.

Голос Финна звучал заторможенно, но при этом вполне отчетливо. Слушая его, не требовалось прилагать усилий, чтобы разобрать слова.

– С чего ты взял? – усмехнулся Энгель-Рок.

Впервые, кстати, с того момента, как Корнстон врезался в гравитационный узел.

– Здесь темно, – дал вполне логичный, как ему казалось, ответ МакЛир. – И здесь ничего нет.

– Какие еще есть соображения?

– Алекс считает, что мы все умерли и это – так сказать, Мир-За-Бездной.

– Он это серьезно?

– Ну, если подумать, это не такое уж глупое предположение. В Мире Сибура не бывает естественной темноты. Здесь же, наоборот, нет света. Выходит, мы – по другую сторону.

– А Орм что говорит?

– Говорит, что мы в Пустоте.

– Он у нас господин Очевидность?

– Тебе известно больше?

– Нет.

– Ладно. Что делать будем?

– Есть идеи?

– Ну, мы тут посовещались и решили, что можно было бы попробовать спустить за борт баркас. На страховочном фале, разумеется.

– Для начала можно спустить за борт фонарь на веревке.

– Тоже неплохой вариант. Но баркас был бы предпочтительнее…

– Баркас не сможет сдвинуться с места.

– Почему?

– Здесь нет гравитационных потоков.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую.

Сказав это, Энгель-Рок на всякий случай ухватился рукой за поручень под лобовым стеклом. Нет ни малейшего ощущения напряжения, которое возникает, за какую деталь города ни возьмись, если под тобой мощный гравитационный поток.

– Уверен?

– Если и есть, то очень слабый. Даже лиловые плавуны не смогли бы заставить баркас скользить по нему.

– Тогда используем фонарь на веревке.

– Встретимся у лестницы.

– Ты сам хочешь это сделать?

– А чем тут еще заниматься?

– Ну, я бы мог найти себе дело…

– У лестницы, Финн. Прямо сейчас.

– Договорились.

Энгель-Рок сунул пробку в раструб.

Посмотрев на штурвал, он взял кусок веревки, висевший на поручне, и зафиксировал его в неком в высшей степени неопределенном положении. Так, на всякий случай.

– А нам что делать? – спросил Раф Каликки.

– Держите курс прямо вперед, – ответил Энгель-Рок и вышел за дверь.

У лестницы его уже ждал МакЛир.

– Идем, – кивнул Финн. – Метаброд принесет фонарь и веревку.

Они начали неторопливо спускаться по лестнице.

Все, что прежде было хорошо знакомым – ступени, перила, кроны деревьев, кусты под галереей, – в странном, призрачном, непонятно откуда берущемся свете казалось отстраненным и плоским. Как будто ненастоящим. Похожим на вырезанные из картона театральные декорации.

Звуки каблуков, ступающих по деревянным ступеням, тоже были непривычно низкими и растянутыми.

– Что с нашими голосами? – спросил МакЛир. – Мы все простудились и охрипли?

– Думаю, все дело в составе атмосферы, – ответил Энгель-Рок.

– Или в отсутствии времени, – добавил МакЛир.

– Или просто в том, что мы висим в Пустоте, – закончил Энгель-Рок.

Подойдя к бортовым перилам, он перегнулся и посмотрел вниз. Внизу ничего не было. Как и следовало ожидать. Такая же темнота, как везде.

Энгель-Рок недовольно цокнул языком и головой качнул.

– Что не так? – удивленно посмотрел на него МакЛир.

– Что тебе известно о Рейво Кюйте?

– То же, что и тебе. Он фокусник, выступавший на базаре в Ур-Курсуме. Джап утверждает, что самый лучший в мире фокусник.

– То есть мы о нем фактически ничего не знаем, – подвел итог Энгель-Рок. – При этом он свободно разгуливает по палубе, заглядывает в любое помещение, куда захочет. Свободно входит на капитанский мостик, в навигационную рубку.

– Ну, да, – улыбнувшись, пожал плечами Финн. – Как-то само собой так получилось.