Но и нельзя сказать, что Барковский тяготился, работая в стенах КИ. Добровольный опыт преподавания для него начинался сразу после успешной оперативной работы в воюющей Англии. Тогда он наведывался в Школу разведки в качестве «преподавателя из Центра». Коллеги по Школе и слушатели вспоминали о нем, как «об импозантном молодом красивом человеке с трубкой, вызывающим симпатию».

Впечатление о личности Барковского-«лектора-из-центра» (1947–1948) оставил секретарь парторганизации РАШ и будущий начальник штаба Михаил Константинович Грачев: «Он разительно отличался быстрым умом и реакцией, отличной речью. Умел овладеть аудиторией, зажечь ее; вызывал уважение к себе и доверие к тому, о чем говорил… Прекрасный лектор…»

И действительно, придя в стены уже ВРШ — Высшей разведывательной школы (1954–1956), а потом многие годы работая со слушателями в КИ (1969–1993), он вел все виды занятий. Его лекции не были со знаком «моно» (от слова «монотонно»), а в виде многогранного рассмотрения факторов из теории и практики разведывательного опыта. Все говорило о его подвижническом отношении в делах по подготовке молодых кадров и слушателей на переподготовке.

Подвижничество? Трудно, казалось бы, поддающееся качественному определению явление. Но об этом свидетельствуют «заметки на полях» в рукописях Владимира Борисовича — ученого и историографа, которые автор данной рукописи свел к следующему: «Каждая встреча будущего разведчика с ветераном — это передача опыта, опыта, опыта. Но не только. Это и мощное влияние личности ветерана на будущего профессионала. Патриотическая убежденность ветерана в правоте и правомерности разведывательного дела доминирует на всех видах занятий и встреч…»

Единомышленник идеолога НТР Барковский, как теоретик на кафедре разведки в должности замначальника и в последующем — профессора, смог включить в основу преподаваемого предмета две животрепещущие темы — проблема мастерства разведчиков и человеческого фактора в их работе.

Речь идет об учете в процессе привлечения к сотрудничеству с разведкой личности обоснованного значения человеческого фактора. Он начал развивать эту тему с американцев. Так, в стенах Института появилась его диссертация об особенностях американского национального характера. В ее структуре — схема «карта мира американцев» — семья, родственники, сослуживцы, друзья, спутники увлечений, коллеги (по профессии, работе, учебе…). Но почему именно американцы? К этому времени директива штаб-квартиры разведки госбезопасности переориентировала работу своих подразделений на новую группу «главных противников» — США, НАТО, Китай.

И вот теперь, с позиции времени, как охарактеризовать многолетний творческий исследовательский труд разведчика-профессора-ученого-историографа? Если одним словом — то трудоголик! Ему принадлежит 35 работ (более 3000 страниц текста!). Таково научное наследие одного из самых «стойких гвардейцев Квасникова», духовная опора которых в разведывательной жизни подпитывала многие сотни «разведчиков от НТР».

БАРКОВСКИЙ Владимир Борисович (1913–2003). Сотрудник внешней разведки госбезопасности. В годы войны — «разведчик общего профиля» и по линии НТР лондонской резидентуры. Имел на связи 17 ценных агентов (1941–1946). Замрезидента по линии НТР (1948–1950) и резидент КГБ (1956–1963) в Нью-Йорке. Работая в центральном аппарате, выезжал с оперативными заданиями в страны Европы. Преподаватель, заместитель начальника кафедры разведки, профессор в ВРШ-КИ-АВР (1947–1948, 1954–1956, 1969–1993). Историограф НТР советского периода (1984–2001). Награжден шестью орденами. Почетный сотрудник госбезопасности. Присвоено звание Героя России (1996).

Идеолог и стратег научно-технической разведки Леонид Романович Квасников был призван в разведку госбезопасности в канун войны и шел в нее неохотно. К этому времени он был уже инженером, успешно внедрившим в военное производство несколько своих рационализаторских наработок. И еще — он аспирант МИХМа, но своей научной работы не подготовил…

Но ему по праву, причем в существующей реальности, могло быть присвоено звание как минимум доктора наук. Ну хотя бы «по совокупности» сделанного в делах научно-технической разведки и ее конкретной многолетней эффективности в интересах Отечества.

Этот душевный порыв автора рукописи в отношении талантливого разведчика-ученого направлен на формально существующую несправедливость в оценке ученых заслуг идеолога и стратега судьбоносного для Отечества явления, каким общепризнанно являются деяния научно-технической разведки с довоенных времен, в годы Отечественной и «холодной» войны.

Две судьбы: два разведчика-ученых, признанных легендарными, уникальными и талантливыми, два Героя России, но столь по-разному оцененные в научном мире. Конечно, если бы Леонид Романович Квасников пришел в стены ВРШ, и Института, то еще тридцать лет мог бы быть сверхполезным делу не только НТР, но и разведки в целом. Но…

Не исключено, что Квасников, решительный и требовательный боец на тайном фронте, не вписался в «систему советников» при главе разведки госбезопасности. Более того, случилось так, что уже в конце семидесятых годов его перестали приглашать на встречи с молодым поколением разведчиков.

Так, в один из торжественных дней Леонид Романович выступил перед слушательской аудиторией с некоторой долей критики положения дел в разведке. И этого было достаточно, чтобы оградить ветерана от встреч с новым поколением разведчиков (кстати, после начала девяностых практика отстранения ветеранов от встреч со слушателями стала нормой, ибо старое поколение, видимо, раздражало своей компетентностью).

По-иному сложилась судьба Владимира Барковского. Одновременно с его приходом на кафедру разведки Института, здесь начал свою плодотворную работу факультет НТР — детище и Квасникова, и Барковского, и Яцкова. Анатолий Антонович возглавил факультет и более полутора десятков лет отправлял на «разведывательное поле» сотни разведчиков. Он был из тех «атомных разведчиков», кто взошел на пьедестал Героев России.

Именно для тех, кто через годы подготовки на факультете НТР будет представлять ее интересы в резидентурах по всему миру, ученый-историограф Барковский определил место этого направления разведки госбезопасности в жизни нашего Отечества и вне его с государственных позиций: «НТР можно рассматривать как особое социальное явление, глубоко коренящееся в потребностях обеспечения национальной безопасности и геополитических интересов государства».

Будучи стойким последователем Леонида Квасникова, творца этого специфического направления разведки, Барковский подчеркивал, что «формы организации НТР, а также достигаемых ею результатов не афишируются и остаются известными лишь ограниченному кругу компетентных лиц».

О роли кадров НТР говорил бывший начальник разведки и глава КГБ Владимир Крючков (2004): «…мои предшественники по линии этой разведки проделали огромную работу и создали такую кадровую базу, которые позволили нам решать задачи просто удивительного свойства…» Так он оценивал работу НТР с позиции государственных и партийных органов страны, имея в виду весь период ее существования (с 1925 года). Хотя в разведку Крючков пришел лишь в 1974 году, но почти полтора десятка лет ее успешно возглавлял (1974–1788) — и ему была прекрасно известна роль НТР в жизни страны. Правительственные органы всемерно укрепляли ее, особенно в послевоенный период, в условиях развернутой «холодной войны» с конечной целью Запада ликвидировать российскую государственность как таковую. И генерал был одним из тех, кто лично патронировал работу и самой НТР, и ее факультета, открывая «зеленую улицу» всем их начинаниям. А их было немало; в частности, разработка структурно-логической схемы учебного процесса, применительно к специфике работы ее кадров по линии научно-технической разведки. А это — тематический план, насыщение всех видов занятий учебными пособиями, включая средства наглядности — плакаты, видеофильмы… И еще — дипломные работы по линии основной дисциплины — разведывательной.