Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Alterius sic altera poscit opem[195].
[Каждый нуждается в помощи другого.]
Вот почему этот недуг подходит к ним обоим — священнику и врачу, — и мои притязания, надеюсь, не выглядят неуместными, поскольку по профессии я — церковнослужитель, а по склонностям — лекарь. В моем шестом доме пребывал Юпитер{141} и вслед за Бероальдо{142} я повторяю: «Хоть я и не медик, но все же не вовсе не сведущ в медицине»; ибо потратил некоторые усилия, чтобы постичь теорию медицины, впрочем, без намерения применить свои познания на практике, а лишь для собственного удовлетворения, что явилось также причиной моего первоначального обращения к этому предмету.
Ежели эти соображения все же не удовлетворят тебя, благосклонный читатель, я поступлю как Александр Мюнифик, сей щедрый прелат, бывший некогда епископом Линкольнским, который, как повествует мистер Кэмден[196]{143}, воздвигнув шесть замков, ad invidiam operis eluendam (и то же самое рассказывает Нюбригенци{144} про сэра Роджера, богатого епископа Солсберийского, построившего при короле Стефене Шерборнский замок и еще замок Дивайз), дабы избежать кривотолков и осуждения, которые он мог бы на себя навлечь, построил столько же храмов; так вот, если это мое сочинение покажется чересчур медицинским или будет слишком уж отдавать классической ученостью, то обещаю, что возмещу это тебе каким-нибудь богословским трактатом. Надеюсь, однако, что предлагаемого мной сейчас трактата будет и без того достаточно, если ты хорошенько поразмыслишь над сущностью рассматриваемого мной предмета, rem substratam — меланхолией, безумием, — а также над следующими соображениями, которые послужили для меня главными доводами — распространенностью недуга, необходимостью его исцеления и пользой или общем благе, которое воспоследует для всех людей, ознакомившихся с ним, как это будет с исчерпывающей очевидностью явствовать из последующей части моего предисловия. И я не сомневаюсь, что, дочитав его до конца, ты скажешь вместе со мной, что тщательно проанализировать это душевное состояние, рассмотрев его связь с каждой отдельной частью человеческого микрокосма, столь же непомерная задача, как согласовать расхождения в хронологии ассирийского царства, отыскать квадратуру круга или обследовать очертания берегов и глубину устьев рек на северо-восточном и северо-западном морских путях{145}; ведь решение каждой из них явится таким же замечательным достижением, как и открытие голодным испанцем[197]{146} Terra Australis Incognita [неведомой Австралии], и столь же сложным, как не дающее покоя нашим астрономам выяснение точного пути Марса или Меркурия или исправление григорианского календаря{147}. Что же касается меня, то я уподобился Теофрасту{148}, который, сочиняя свои «Характеры», надеялся и стремился к тому, «чтобы наше потомство, о друг Поликл, стало лучше благодаря написанному нами, исправляя и очищая себя от всего, что есть в нем скверного, с помощью нашего примера и применяя наши наставления и предостережения себе на пользу»[198]. Подобно тому как великий полководец Жижка хотел, чтобы после его смерти из его кожи был сделан барабан, поскольку считал, что один его стук обратил бы врагов Жижки в бегство, я нисколько не сомневаюсь в том, что нижеследующие строки, когда их будут пересказывать или вновь перечитывать, прогонят прочь меланхолию (хотя меня уже не будет) точно так же, как барабан Жижки{149} мог устрашить его врагов. Однако позвольте мне все же между тем предостеречь моего нынешнего и будущего читателя, если он действительно подвержен меланхолии, дабы он, знакомясь в этом трактате с описанием ее симптомов или предвестий[199], не прикладывал все прочитанное к себе, преувеличивая и приноравливая вещи, высказанные здесь в общем смысле, к себе лично (как поступают в большинстве своем люди меланхолического склада), не растревожил тем себя и не причинил себе вред, ведь тогда от этого чтения будет больше ущерба, чем пользы. А посему я советую читать сей трактат осмотрительно. Как писал в свое время Агриппа{150} (de occ. Phil.[200] [об оккультной философии]): Lapides loquitur et caveant lectores ne cerebrum iis excutiat [он рассуждает о камнях, а читателям надобно остерегаться, как бы он этими камнями не вышиб им мозги]. Все прочие, я уверен, могут читать это