Пока Ингольв размышлял, фюльгьи пропали. Не осталось от них следов и никакого напоминания, кроме новых нерадостные дум. Теперь хоть от собственной тени жди подвоха.

Скоро закончили подготовку к хольмгангу, а на остров уже начали прибывать все любопытствующие. Их и правда оказалось немало. Одними из последних в разных лодках приплыли конунги: теперь-то по ним заметно стало, что противники. В сторону друг друга и не глядят, к своим людям ближе держатся. Поле поединка окружили плотным кольцом, постепенно перестала шуршать галька под шагами. Гул голосов затерялся за шелестом прибоя. Солнце к тому времени вновь укрылось за облаками, и посыпал мелкий нудный дождь. Море померкло и начало накатывать на берег напористее, забираться дальше, оставляя на камнях ошметки пены.

Первым на расстеленный плащ вышел Радвальд, и коль со спины на него глянуть: ничем молодого воина не хуже: и стать та же, и в плечах все так же широк, лишь седые волосы, сплетенные в косу, чтобы не мешали, могли указать на то, сколько ему лет.

— Я прибыл на поединок с тобой, Фадир Железное Копье. И буду отстаивать СБОЮ честь и правду. Если твои намерения столь же тверды, как раньше, выходи на поле и сразись, как того требуют правила хольмганга.

Фадир ждал этих слов и тут же шагнул ему навстречу, гибкий и ловкий, как лис, которым его за глаза и называли. Смерил Радвальда задумчивым взглядом, за которым не поймешь, что кроется.

— Я готов принять с тобой поединок, Радвальд Белая Кость. Только узнать хочу прежде, не желаешь ли ты выставить вместо себя другого воина, более сильного и опасного? Скажем, своего сына Ингольва?

Отец в первый миг заметно удивился, а затем — разгневался. Ничуть не скрывая, Фадир назвал его слабым противником! Но, затушив полыхнувший в глазах огонь, он покачал головой.

— Боюсь, если вместо меня выйдет Ингольв, ты рассыпешься под его ударами быстрее, чем прольется первая кровь.

Теперь пришел черед Фадира багроветь от гнева. Но он тоже быстро взял себя в руки и улыбнулся снисходительно.

— В таком случае, не станем больше бросаться пустыми словами.

Он потянул руку в сторону, и тут же Торбранд подал ему первый щит. Ингольв, что стоял за плечом отца, подал ему щит тоже. Радвальд на миг обернулся, но ничего не отразилось на его лице, взгляд его уже был обращен вовнутрь: он настраивался на поединок.

Конунги сошлись. И тут легко коснулись локтя женские пальцы. Мерд посмотрела тревожно и опечаленно, словно все происходящее касалось и ее лично. Словно это ее отец стоял сейчас на плаще, наблюдая за неспешным шагом противника.

— Я надеюсь, Радвальд победит, — проговорила она едва слышно.

— Где ты была все эти дни? — Ингольв вновь повернулся к месту поединка, где конунги не нанесли пока ни одного удара.

— Я… не ожидала, что Эйнар скажет такое. И отец. Он в больших сомнениях. Боюсь, теперь уговорить его станет сложнее. Мне было тяжело. И никого не хотелось видеть.

— В Гокстаде ты всегда была рядом с братом. Разве не знала, что случилось в доме Фадира?

— Да, я была там, я видела живых Вальгерд и Диссельв. А после ушла. Хотела найти тебя.

— Так значит, ты не видела…

— Неужели ты думаешь, что тогда я не сказала бы о том, что знаю?! — Мерд снова начала яриться.

Она так легко выходила из себя, и, коль все же суждено им стать мужем и женой, Асвейг и правда придется нелегко. Ведь воительница уже прочно уверилась в том, что та перешла ей дорогу. А благодарность за то, что жизнь Ингольву спасла, улетучилась так же скоро, как и у Радвальда. Но продолжить перепалку, слава богам, не удалось.

Прозвенела в густом утреннем воздухе первая встреча мечей, которые конунги выбрали себе оружием. С карканьем взвилось несколько ворон из ближайших зарослей. А там лязг стали и глухие удары клинков в щиты заполнили все вокруг, заглушили все звуки. Люди замерли в ожидании и напряжении. Показалось даже, что сейчас вот-вот сорвутся со своих мест и сцепятся в одной большой бойне. Воинов Радвальда и Фадира здесь было, пожалуй, поровну.

Ингольв неподвижно смотрел на поле поединка, отслеживал каждый выпад, каждую атаку, замечая ошибки и удачные ходы. Пока они были равны. Берегли силы, изучали друг друга, ведь ни разу до того им не доводилось сходиться в бою. Скоро пришлось подавать отцу второй щит. А тот, кажется, и не устал вовсе: только вздулась на лбу жилка и поблескивая лицо от пота.

Дождь все расходился. Отяжелел плащ, а вскоре вода начала просачиваться и под него. Но все мокли, ничуть не ропща. Даже Мерд, подрагивая от холода, ни словом не пожаловалась, только прислонилась плечом к плечу Ингольва. Но он не стал ее обнимать — не хотелось — будто чувствовал, что она не до конца честна с ним. Брат все равно будет важнее для нее, чем пока несостоявшийся муж. Кровные связи всегда будут стоять надо всем и править жизнью, привязанностями и долгом. Может, не так уж был неправ Лейви насчет нее? Да и насчет всех женщин.

Плащ под ногами конунгов тоже намок, Пропитался грязью и заскользил по гальке, глухо постукивающей под ним от каждого шага. Первым оскользнулся Радвальд, но устоял, лишь припав на колено и коснувшись земли кончиками пальцев. Быстро поднявшись, остановил выпад Фадира, вывернулся из-под удара щитом и отошел назад. Чуть примерившись, пошел в атаку — и теперь Железному Копью пришлось плясать под лязг клинков. Он отклонился от удара мечом, отступил, но скрытый плащом камень предательски вывернулся из-под его пятки. Фадир, пытаясь не ступить за край поля, завалился на спину, и его собственный щит тяжело рухнул прямо ему на голову. Железное Копье выругался глухо, сбрасывая его. Зеваки охнули и загалдели. А Радвальд остановился, ожидая, когда тот поднимется. Конунг перевалился на локоть, прижимая ладонь к виску. Взглянул на обагренные кровью пальцы. Несколько капель упали на плащ, и Фадир досадливо опустил голову.

— Пролилась первая кровь, — выкрикнули из толпы. — Поединок окончен!

— Вы что, серьезно? — хмыкнул Железное Копье. — Из-за ссадины прекращать поединок? Может, еще Радвальда победителем наречете?

Он встал и с силой пнул почти уже разбитый и так подставивший его щит.

— Кровь пролита, — выступил вперед Ингольв. Люди согласно загудели. — Знать, сами боги тебе подножку поставили, и щит на голову сверзили. Такова их воля!

Фадир только сощурился недобро, но поостерегся снова возражать. Его сыновья так и остались стоять за спиной, тоже не вступились, понимая, верно, что Ингольв прав. Кровь замарала плащ во время поединка, а значит, хольмганг свершился и Радвальд победил.

— Раз правосудие оказалось на моей стороне, Фадир, ты можешь остаться в Скодубрюнне еще на столько, на сколько пожелаешь. Я буду рад гостю, и мы попытаемся уладить наши разногласия, — спокойно заговорил Радвальд, убирая меч в ножны. — Теперь-то ты убедился, что я не убивал твоих жену и дочь?

— Убедился, — утирая так и струящуюся кровь, осклабился Фадир. — На денек, пожалуй, еще останусь. А там в обратный путь.