Прежде чем я охнула и попятилась.

— Ты? — произнесла я, не слыша своего голоса.

Не видя перед собой ничего, кроме картинок, что замелькали перед глазами.

— Ярослав, — протянул он руку...  улыбнулся, откинул со лба чёлку…

 — Ника! Ника, да подожди ты!.. Я затормозила, опустила стекло…

Коридоры, стены, потолки… Я вырываюсь…

Удар… Его голос, фонящий сквозь заложенное ухо…

Сумка скатилась с плеча, грохнув об пол, и я рефлекторно схватилась за грудь с порезами.

— Ника, — его руки легли ладонями на стекло.  

И это стекло, что нас разделяло, я тоже заметила только сейчас.

Это было даже не одно стекло, а стеклянная или пластиковая коробка, что-то вроде прозрачного бокса, с круглыми дырками поверху. С кроватью. Закрытым окошком, через которое, видимо, подают еду.

— Ника!  Подожди! Выслушай меня! Пожалуйста!

Он говорил, быстро, бегло, словно боялся, что я уйду.

И в этот момент меня будто включили.

— Пожалуйста?! — я шагнула вперёд, вместо того, чтобы отступать. — Ты сказал «пожалуйста» ?! Ты, жалкий трус, что стоял и смотрел, как меня вытаскивают из машины. Что ржал громче всех, когда меня несли убивать. Срывал с меня одежду и похотливо таращился, когда меня привязывали к кровати. Ты просишь меня «пожалуйста»?

Я задохнулась от нахлынувших чувств.

— Ника!

— Заткнись! Заткнись, мерзкий ублюдок! Подонок! Мразь! — выкрикивала я, срывая голос. — Где был ты, когда я просила «пожалуйста»? Когда умоляла меня отпустить? Где? Дрочил в сторонке, расстегнув штанишки?

— Ника! Ника, послушай меня!

— Нет, я не буду тебя слушать. А знаешь почему? Потому что сейчас я должна быть мертва. Должна кормить червей, прикопанная где-то там, в старых загонах у скотобойни. Меня уже не должно быть. Я не могла бы тебя услышать, даже если бы захотела. Я жива не благодаря тебе. Не ты меня спас и помог. Не ты привёз в свой дом и лечил. Но я жива. Вопреки вашим планам — жива. И единственное, чего я сейчас хочу — не слушать тебя, урод, а, чтобы это ты был там закопан вместо меня. Ты и твои сраные дружки. Чтоб ты сдох, Ярик! Что вы все сдохли!

Я плюнула в стекло.

Он рефлекторно дёрнулся и закрылся перебинтованной на запястье рукой. Прикрыл свою смазливую разбитую харю, но не отошёл.

— Жаль, что тебя отделали так слабо, мудак!  

— Не слабо, просто били не по лицу, — смотрел он на меня хмуро и внимательно, словно что-то обдумывал.

— Ах, не по лицу!  — я сжала кулаки. — Тогда надеюсь тебе отбили, что надо! И ты сдохнешь тут в муках! Сгниёшь в собственном дерьме. Будешь жрать его, гадина, давиться, корчиться от боли и отвращения и жрать, подыхая…

— Ника, — пытался он меня перебить.  

— Заткнись, сука! Я сделала бы именно так. И очень рада, что тебя не отпустили. Что ты именно здесь. И что мы снова встретились, мразь! Я даже рада, что ты не сдох раньше…

— Прости! Слышишь, прости! Прости!!! — заорал он, перекрикивая меня. — Я не хотел, чтобы так вышло! Не хотел!

— Как так?! — заорала я громче него.

Его лицо исказила злоба. Губы скривились и дёрнулись. Глаза нехорошо блеснули. И я уже готова была услышать, что сама во всём виновата, ведь именно так говорят всем жертвам насилия их насильники, но он неожиданно осёкся.     

— Так, как вышло, — выдохнул он. — Жестоко. Грубо. Ужасно. Да, я виноват. Я очень перед тобой виноват. Ты мне нравишься, Ника. Очень нравишься. Я не думал, что до этого дойдёт. Думал, просто посмеёмся…

— Так это по-твоему была шутка? Ха-ха! А я глупая, не поняла, что было весело. Смешно. Забавно. Видимо, меня забыли предупредить, что это Камеди-клаб и три клоуна. Но ты, конечно, ни при чём. Ты же пытался заступиться. Ты ведь пытался? — уже не кричала я, выдохлась. И, наверное, спросила даже с надеждой.

Не знаю на что. Может, на то, что он не такой пропащий. Ведь я слышала, как кто-то из них кричал: «Нет. Нет! Ты не сделаешь этого! Не смей!»

— Да! Да, я пытался! — ударил он кулаком в стекло. Оно опасно дрогнуло, преломив свет. Я отшатнулась назад, споткнулась о сумку. Но замешкалась лишь на долю секунды, когда комок подступил к горлу.

— Чей это автограф? — рванула я вниз футболку на груди. — Или скажешь, что это ты не видел?

— Нет, — ошарашено покачал он головой, глядя на узор. — Это я… не видел.

Ну ещё бы! Ведь этого там не было.

— А вот это? — выхватила я из сумки лист со словом «СУКА» и припечатала к стеклу.

— Это… это в-Влад, — заикался он, но потом уверенно посмотрел на меня поверх листа. — Влад. Это он. Он… татуировщик.

— Кто? — моя рука с листом бессильно повисла вдоль тела. И его разбитое, но уже подживающее лицо я словно увидела впервые. Рассечённую бровь. Черноту под глазами. Кровоподтёк на скуле. Ссадину на подбородке. Опухшую губу.

— Мой старший брат. Он работает татуировщиком. Это он вырезал. Он! — Его глаза цвета чистейшей лазури наполнились слезами, когда он снова кинулся к стеклу. — Мне очень жаль. Прости меня. Прости! Ника, пожалуйста! Да, я слабак, я трус, я жалкий урод. Я ничего не смог сделать, даже ему помешать. Но я так рад, что ты жива. Я думал, что уже никогда тебя не увижу… — он всхлипнул. Упал на колени и зарыдал.

На меня вдруг навалилась такая усталость, что хотелось лечь прямо здесь, на пол в этой странной комнате с безликими бетонными стенами и стеклянной коробкой по центру. Лечь и уснуть.

Я с трудом подняла сумку и пошла к двери.

— Ника! Ника, пожалуйста! Не бросай меня здесь! — заорал он мне вслед.

— Боюсь, это именно то, что ты заслужил, — взялась я за ручку двери, чтобы не упасть, но повернулась.

— Нет, нет, ты не понимаешь. Если это хозяин особняка тебя сюда привёз, тебе тоже нужно бежать отсюда. Бежать как можно скорее. Он вампир. Вот посмотри, — он вытянул руки, показывая вены как наркоман.

— Кто? — не поняла я о чём он говорит.

— Чёртов Алан Арье. Он чудовище. Пиявка, кровосос. Он пьёт человеческую кровь.

— Что? — потрясла я головой.

— Он каждый день берёт у меня кровь и пьёт её, — тыкал он пальцами в вены в обеих руках. — И он думает, что я не знаю кто он.

— Он учёный, Ярик. Гематолог с мировым именем. Наверно, ему нужна твоя кровь, чтобы…

— Да как ты не понимаешь! — заорал он. — Он — кровосос! Как бы они себя ни называли. Типа истинные вампиры, и бла-бла-бла, они не могут жить без крови. Такие же как он. Но они есть. Они существуют. И они пьют человеческую кровь, — волновался Ярик. — Понимаешь, человеческую? Кем бы он ни был, учёным или нет, сути это не меняет. Всё это только прикрытие. Я знаю, что говорю!