Я рада отправиться к подруге с дочкой, но сложность в том, что Рома тоже здесь. И мы вроде как родители одной малышки, да и вообще должны часто контактировать, но мы не вместе. Это важно. И неудобно. Даша хочет видеть обоих родителей рядом, бегать от одного к другому ей быстро наскучивает.

Я до сих пор старательно избегаю мужчину, несмотря на все его попытки наладить отношения. Он такой простой. После всех слов, сказанных мне в лицо, после игнорирования и надуманных обид, я должна растечься перед ним лужицей, как только меня поманят пальчиком? Увольте! Мне не интересен этот мужчина. Вернее… Я до сих пор что-то чувствую к нему, но это ни не что не влияет.

Кстати, Марина у нас тоже постепенно перестает быть одиночной. У нее весьма сложные отношения с одним музыкантом. По словам брюнетки, парень невыносимый, наглый и своенравный, а еще он — красавчик. Это все в точности ее слова. Видеть нашу всегда собранную и знающую себе цену Мари такой повернутой необычно. Но что это, если не любовь?

Толика грусти пробегает в сознание, потому что из нас троих только я осталась без пары. Правильнее сказать, мужчин рядом со мной предостаточно, но вот отношения с ними… не совсем то, о чем мечтает каждая девочка. Зато у меня есть любимая дочка, которая стоит дороже, чем все что в этом мире.

— Мамоська, хосю таньсевать! — Моя малышка с серьезным видом поднимается, когда начинает играть медленная музыка. Она ведет меня к Роме, заставляет взяться за руки и двигаться маленьким кружочком. При чем, когда мелодия сменяется на быструю, мою дочь это не волнует, мы продолжаем танцевать нашей тройкой.

Спасает на Олег, да, его тоже пригласили на праздник. Он подхватывает Дашутку по мышки и сажает к себе на шею, предлагая немного покататься. Но уйти Рома мне не дает, ловит за руку и просит:

— Потанцуй со мной хоть один медленный танец, — в его тоне не слышится приказа и наглости, что заставляет меня задуматься.

Пока я не решаюсь, Рома перехватывает мою ладонь и кладет вторую на талию. Он не нарушает границы моего личного пространства, держась на расстояние. Он него все также пахнет дорогими духами и сигаретами. Другими, не такими, как у Олега. Непривычными, но не противными. Просто запах, который я фиксирую скорее на автопилоте, чем осознанно. Мы танцуем всего ничего, но я успеваю разволноваться. Сердце быстрее стучит в груди, когда мужчина оказывается даже на сантиметр ближе, чем следует. Это раздражает… или возбуждает… не соль, соль в том — что с этим пора заканчивать.

— Спасибо, — целует мою руку Рома, после танца.

— Ага, где Даша с Олегом? — Ищу я дочь в зале. — Можешь и с ней покружиться вдвоем, она будет в восторге.

Я не ошибаюсь, малышка визжит, когда ее увлекают в медленный танец. А мне опять не дают посидеть в тишине. Теперь Олег требует внимания, желая покружиться со мной под музыку. И что они находят в этих танцах? Не понимаю. Только ноги теперь ломит от долгого стояния на высоких каблуках.

Новый год мы отмечаем у Светланы Георгиевны. Мама организует праздничный ужин, я помогаю ей по мелочи, а Рома с Дашей украшают дом, наряжают елку и просто дурачатся. Обычно у нас более шумная компания, но в этот раз мы решили посидеть тихо, чисто в семейной атмосфере. И хоть мне жутко не хватает Олега, я не зову его. Только звоню и поздравляю с праздником.

Со стороны мы могли бы показаться идеальной семьей — бабушка, мама, папа и дочь. Но это лишь красивая картинка для ребенка. Даша ей остается довольна, а я не против лишний раз порадовать дочку.

Быть с Ромой наедине все также невыносимо. В нем лишь изредка просыпается джентльмен — ведет себя красиво и правильно, не давит и не напирает. Во все остальное время Рома — это Рома, готовый идти к своей цели по головам. Даже если эта голова и цель — одно лицо. Но даже это не портит отличный Новый год. Мы веселимся на всю катушку, радуем дочь и сами получаем удовольствие от зимней сказки.

Все краски теряют свой цвет в один день. Пора бы уже привыкнуть, что, если все идет слишком хорошо, то жди беды. Когда мне звонит перепуганная Вероника Владимировна из садика и просит быстро ехать к ним, я даже не знаю, чего пугаться. Моя дочь упала и что-то себе сломала? Даша с кем-то подралась или что-то натворила? Боже, я успеваю перебрать все варианты событий, пока лечу в детский сад.

Все оказывается хуже. Гораздо хуже. Моя маленькая девочка в одну секунду из активного ребенка превращается в еле живого человечка. Она потеряла сознание и упала. В чувство ее привели, но действовать дальше без меня не решились. У Даши низкий пульс и давление, а еще я буквально вижу, как у нее на глазах синеют губы, и малышка снова теряет сознание.

У меня внутри все скручивает липкий ужас. Что происходит? Я не раздумывая набираю номер скорой, объясняя им, что происходит с моей девочкой. Нас увозит в больницу, где начинается череда обследований. Когда Рома узнает о нас, Даше уже еще хуже. Она практически не приходит в сознание, засыпая прямо на ходу. Мой бывший муж быстро ориентируется в происходящем, он настаивает и нас переводят в дорогую, частную клинику. А еще через несколько часов к нам присоединяется и Олег.

Я не знаю, куда деть себя от волнения. Последняя потеря сознания дочки приводит к тому, что ее уже не отключают от капельницы. К вечеру мы получаем диагноз — порок сердца. Как его не заметили раньше — не понятно. Почему он проявил себя только сейчас, тоже никто не может толком сказать. Но моей малышке нужна операция. Дорогая и сложная.

Я внимательно слушаю врача с седыми волосами, который повествует об опасностях, об осложнениях и вероятности выздоровления. Понимаю одно — справиться можно, а на остальное мне плевать. Я не дам моей девочке погибнуть.

Почему я не обратила внимания на то, что Дашулька плохо говорит? Так вроде она еще слишком маленькая… Господи! Только когда врач уходит, а мужчины идут следом за ним, я медленно захожу в туалет, закрываю двери на замок и опускаюсь на пол, размазывая по щекам слезы вместе с тушью. Мне так страшно. Так жутко и невыносимо. И хуже всего, что раскисать нельзя. Мне нужно помочь своей девочке. Я обязана ее спасти!

Больницы, белые халаты и постоянные анализы и процедуры теперь стали частью нашей жизни. Я работаю в клинике, но теперь любой намек на врачей вызывает у меня тошноту и слабость. Даша держится. Она пришла в себя, но вставать ей не рекомендуется, состояние может ухудшиться в любой момент. Неизвестно почему, но большое и доброе сердце моей маленькой девочки работает с перебоями. Даже малейшее перенапряжение может вывести его из строя, а этого допустить нельзя. Новое сердце мы вряд ли найдем, а вот справиться с неисправным клапаном возможно. Нужно лишь найти хорошего врача. Пока что все могут взяться, но никогда раньше не работали с детьми. Никто из них не оперировал таких малышей, как Даша… А другие наоборот, имели дело с детьми, но не знают тонкостей кардиохирургии. Перелет же — сильный стресс. Просто безысходность какая-то.

— Оливочка, тебе нужно отдохнуть. Поедь домой, поспи, — касается моего плеча Рома. — Я посижу с Дашей.