– Не хрумкай здесь! Я даже запаха этих отвратительных палок не выношу!

– А я люблю! – непосредственно отвечала моя дочь.

– Ты попробуй, очень вкусно! И мама любит. И папа.

– А я не люблю! – реплика свекрови.

– А я люблю! – не сдавалась Машка.

– А я нет!

– А я да!

– А я тебя по стенке сейчас размажу! – свекровь использовала коварный и некорректный приём, не находя вразумительных доводов для настырной внучки.

– Не размажешь! – не дрогнула смелая девочка.

– Это почему? – удивилась бабушка.

– А я не масло! – логично заметила смышленая Мария. – Только масло можно размазать! А кто стенку потом мыть будет – папа?

Маленькие дети ближе к беспорочным ангелам и всегда недалеки от истины. Возбуждённая Маша понеслась по комнатам, озоруя, напевая и глумясь. Кукурузный сор и неугодный запах летели во все стороны. Конфликт выплеснулся за рамки кухни, и несхожесть характеров колоритно проявилась. Дом наполнился звуками и ароматом жареной кукурузы.

– Что ты молчишь?! – громко возмущалась свекровь, призывая меня к активности и вовлекая в пустопорожнюю полемику. – Вот ты всегда так! От тебя слова не добьёшься! Всё тихой сапой хочешь отсидеться! Не по-людски всё у вас! Не по-людски! Тихушница! Избаловала ребёнка!

Светлана Леонидовна огульно обобщала факты и увлечённо провоцировала скандал, а я едва сдерживалась от смеха. Я не испытывала ни капли возмущения. Кухонный диалог вызвал озарение в моём мозгу! Ну, не могут все на свете любить кукурузные палочки!

Мы не совпадали с моей свекровью. Я любила крепкий чёрный кофе, а она – приторный, слабо заваренный чай. Она питалась выплеском пиковых людских эмоций, а я – покоем и умиротворением. Ведь ей тоже было трудно! Мы недальновидно загнали себя в ловушку. Мы должны были уважать друг друга на приличном расстоянии, лишь изредка сближаясь. Было ясно, что необходимо разъезжаться, но делить её квартиру мы не могли, а свои деньги уже потратили. Оставалось пока терпеть и думать, думать, думать! И я уже знала, что изменения грядут, правда, не сама ведала, какие именно.

Нет худа без добра – только добро нужно заметить. Душевный дискомфорт лишал меня аппетита, но зато я легко сохраняла ту же комплекцию фигуры, что и в юности. Подавленные эмоции не давали покоя, закручивались упругой пружиной, подталкивали к действиям. Я активно занялась аэробикой в спортивном клубе. Сложилась милая компания молодых мамочек, следящих за внешностью. Мы привозили маленьких детей и полдня проводили вместе с ними в тренажёрном зале. Я поддерживала хорошую форму без особых жертв.

С работой у меня тоже был полный порядок. Завершалась невнятная перестройка, летели к чёрту привычные устои. Все мучительно осваивались в новых условиях, а мне быстро повезло. Я легко устроилась в коммерческую фирму с приличной по тем временам зарплатой. Должность называлась длинно и красиво – технический референт руководителя.

Директор фирмы, Вадим Лавров, был старше меня на четыре года. По образованию он был юристом, а по жизни франтом. В совокупности это обуславливало его внимание к мелочам и деталям, как в работе, так и в собственном костюме. Моя исполнительность, сообразительность, аккуратность пришлись ему по душе. Он доверял мне важные дела, и не забывал премировать. Вадим Юрьевич был на редкость корректен в вопросах оплаты.

Решить наш квартирный вопрос могли только немалые деньги. У меня затеплилась надежда, что сообща с мужем нам всё же удастся собрать нужную сумму. Я рьяно вгрызалась в новую работу, удивляя порой даже руководителя настойчивостью и неженскими способностями, мало сопоставимыми с моей внешней хрупкостью. Лавров не знал истинных мотивов такой активности референта. У него имелась своя отдельная квартира, а мне предстояло бороться за независимость моей маленькой семьи.

Пожалуй, когда я впервые пришла к Лаврову, у меня в глазах уже горел особый огонёк. Он отменил все намеченные собеседования с другими кандидатами, поговорив со мной.

Стояла золотая осень. Благословенное бабье лето. Я спешила, я летела на эту важную встречу, торопливо вглядываясь в номера домов. Дробно и весело стучали каблучки модных сапожек, струились подвитые волосы, костюм плотно облегал тренированную фигуру. В спину кто-то бросил спонтанный комплимент. «Хороший знак»

– подумала я, и смело вошла в подъезд.

В комнате номер три стояло с десяток столов.

– Я к Лаврову, – сказала я на входе.

– Это я, проходите, – громко ответил фактурный брюнет, сидящий в самом дальнем углу кабинета.

Он посмотрел пронзительным взглядом исподлобья, как удав на кролика.

«Ну, просто плейбой! Что он здесь делает? – с усмешкой подумала я. – Шёл бы лучше в мелодрамах сниматься». А по телу уже побежало давно забытое волнение. Что-то мгновенно расщепилось внутри организма под воздействием мужского заинтересованного взора. Но я пришла тогда на работу наниматься, а не партнёра для танцев искать. Я умела владеть собой. Энергию внезапного, слегка будоражащего вожделения, я трансформировала в убедительный взгляд и деловую хватку. Закон сохранения энергии вечен, как сама жизнь. Мне всё удалось.

– Можно я сразу на «ты» перейду? – спросил будущий начальник. – Так удобнее.

– Если для дела так лучше – пожалуйста, не возражаю, – улыбнулась я.

– Тут вот биржевые листы, а в них столько всяких станков перечислено! – он положил передо мной бумаги.

– Я в них полный лох. А клиенты вопросы задают. А я не в состоянии квалифицированно поговорить. А ты тут что-нибудь понимаешь?

– Станки, какие? Металлообрабатывающие, или для деревообработки? – уточнила я.

– Сама и посмотри.

Это не составило никакого труда. Промышленные предприятия выставляли на торги самое обычное, известное всем технарям оборудование, в основном для обработки металлов. Шла сплошная конверсия производства. Все пытались зарабатывать, как могли, распродавая излишки и совершая бартерные сделки.

Моё знание кодировки отечественного станочного парка, сталей, чугунов сразило Лаврова. Он посмотрел с нескрываемым уважением.

– Паспорт и трудовая книжка с собой? – спросил он густым, бархатным голосом. – Давай оформляться.

Я достала документы, а сама подумала: «Как же я работать с ним буду? Слюной изойти можно». Впрочем, я тут же пообещала себе, что ни словом, ни взглядом никогда не выдам ему своего женского интереса. Я буду сама леди Корректность и Деловитость. И ничего, получалось неплохо.

Мы понимали друг друга с полуслова. Он начинал фразу, я заканчивала. Наши дни рождения разнились на одни сутки. Мы были одного поля ягоды. У нас даже группа крови была одна, и резус-фактор тоже. Но об этом позже.