– В июле, в конце. Попросила цветочки поливать, у меня ее ключ…

– Ее машина подвозила, большая, черная, я из окна смотрела. Ну, думаю, захороводили девку!

– Когда, не припомните?

– Вроде в мае еще. Или в начале июня.

– Сколько раз?

– Один. Врать не буду, больше не видела.

…Больше ничего, проливающего свет на последние события, обыск не дал. Ничего в переписке по телефону и социальных сетях. Общалась Лидия мало, друзей у нее было немного: уже знакомая Федору Влада, подруга Ивана Денисенко, еще несколько человек, судя по институтским сплетням, сокурсников. Федор пролистал книги, предполагая, что там мог быть тайник. Пусто. Небогатая одежда в шкафу, вещи в основном белого цвета. Он обратил внимание на платье, белое в мелкий зеленый цветочек, по-видимому, то самое, о котором упоминал Кротов. Несколько ювелирных изделий – два недорогих колечка, одно с сапфиром, другое с аметистом, серьги с сапфирами, еще цепочка с подвеской – юноша с кувшином воды, Водолей. Тоже Водолей, как и Федор…

Он вспомнил о дорогом кольце с бриллиантом и изумрудами, подаренном ей бизнесменом и оставшемся в ящике его письменного стола. Она не взяла подарок, добавляя тем самым еще один штришок в доказательства его безумия: никакой девушки не было, все лишь плод его больного воображения, фантом, вон, даже кольцо на месте…

…Влада открыла им не сразу, и Федор подумал, что мысль нагрянуть без звонка была не очень удачной. На внезапном визите настоял капитан Астахов, ему хотелось захватить ее врасплох. Федор чувствовал, что девушка рассматривает их в дверной глазок, и мысленно чертыхался, представив, что у нее в гостях Иван Денисенко. Вчерашнего общения с бойким фотографом ему было более чем достаточно. Дверь наконец открылась, и они вошли.

– Ничего, что мы без приглашения? – спросил капитан. – Были в соседнем подъезде и решили…

– У Лиды? Обыск? – Влада смотрела на них враждебно, без улыбки. – Что нашли?

– Влада, нам нужно поговорить, – сказал Федор. – Не хотелось вызывать вас официально, решили зайти по-домашнему…

– А вы тоже в полиции служите? Я думала, вы философ. – В голосе девушки слышался вызов.

– И философ, и опер, – сказал капитан. – Он у нас на все руки. Может, пройдем, поговорим?

Она, не ответив, повернулась и пошла вперед. В скромно обставленной гостиной сидел на диване юноша с кукольно-красивым лицом, большими голубыми глазами и длинными светлыми волосами. В облике его было что-то от ангела на картинах старых мастеров. В руках он держал планшет – судя по звонким писклявым голосам, он смотрел мультики. При виде гостей он отставил планшет, протянул к ним руки и рассмеялся. При этом он издал громкий гортанный звук.

– Это ко мне, – сказала Влада. – Смотри мультики.

– Это ваш брат? – спросил Федор. – Виталик, кажется?

Мальчик издал целую серию гортанных звуков, и Федору показалось, что он сумел уловить слово «привет» и «сядь».

– Виталя, помолчи! – приказала Влада. – Это работа! Ра-бо-та! Не мешай.

Виталик, улыбаясь, покачал головой. Федор подошел и сел рядом с ним. Мальчик взял его руку, сжал, отпустил и принялся рассматривать его лицо. Потом погладил его по голове. Федор, в свою очередь, тоже погладил его по голове. Мальчик рассмеялся, запрокинув голову.

Оторопевший капитан откашлялся и сказал:

– Может, на кухне?

– Здесь. Он ничего не понимает. Садитесь, – Влада махнула рукой на стул у стола, села на соседний. – Я вас слушаю.

– Влада, почему вы не сказали, что Лидия в июле уезжала?

– Соседи настучали? Какая разница? Это ее личная жизнь. Ну, уезжала. И что?

– Куда же она уезжала?

– Не знаю, она не говорила.

– А вы не спрашивали?

– Представьте себе, не спрашивала. Мне было не до нее, пыталась устроить Виталика хоть на пару недель в лечебницу. Ага, устроила! Только даром пробегала…

– У нее был мужчина? Она с кем-то встречалась?

Влада метнула взгляд на Федора.

– Не знаю. Она не говорила.

– Влада, речь идет о смерти вашей подруги, – жестко произнес капитан. – Убийца где-то рядом. Была причина, был мотив, и важна каждая мелочь. Ее убили чуть ли не на ваших глазах. То есть убийца проник незамеченным, он знал, что она там, возможно, следил за ней. Это убийство, Влада. И убийца на свободе. Не хочу вас пугать…

Лицо девушки сморщилось, она всхлипнула. Мальчик, сидевший рядом с Федором, поднялся и подошел к сестре. Походка у него была неровная, он размахивал руками, видимо, для равновесия. Положил руку ей на плечо. На лице его все еще блуждала ангельская улыбка, но, видимо, он почувствовал опасность.

– Все в порядке, Виталя. Иди, сядь, – девушка похлопала его по руке. – Иди. Все хорошо. Не бойся.

Мальчик вернулся на диван.

– Я не хотела говорить, думала, у нее сладится… – Она повернулась к Федору. – Вы ей очень нравились, она все время о вас говорила. Знала вас по институту, часто встречала, но вы не обращали никакого внимания. Она из-за бабки была какая-то несовременная. Никогда бы не подошла первая, понимаете? Это из-за бабкиного воспитания. Я не такая, я вспыхиваю, ору, мне нужно выкричаться, а она нет, все в себе, все втихаря. Я могу выругаться, а она никогда. Я недавно колу вылила на клиента, достал! Я в «Макдональдсе» подрабатываю. В морду! Все ему не так, кишки мотал, ну я и… – Она взмахнула рукой, словно выплескивала стакан. – А Лида воспитанная была, очень сдержанная, даже слишком. И одевалась… ну не как молодежь! Белое любила, почти все вещи белые. И всегда все тайком, никогда не жаловалась…

– Было на что? – спросил капитан.

– Я вообще. Знаете, мы, девушки, любим душу друг дружке открывать, сплетни всякие, про мужчин, какие они козлы и дураки… – Она осеклась и слегка смутилась. – Я ей про Ивана все рассказывала, к примеру, а она никогда. – Она снова взглянула в сторону Федора. – Я ее еще такой не видела, честное слово… А про того она мне никогда ничего не говорила. Да, был. Я спросила, она сказала, там все кончено. Вроде познакомились в начале мая. В конце июля они уезжали, куда, не знаю. Может, в Турцию. Она прикупила шмоток, дорогое платье, туфли. Я его не видела, честное слово. Я еще подумала, что он от нее откупился. Или вроде как… эскорт. Нанял как переводчицу, необязательно секс. Лида строгая была. Ну и что здесь такого? Работа есть работа. Я сама хватаюсь за что могу. Жаль, из «Макдональдса» поперли, там можно было хоть жратвы вынести. Не знаю, кто он. Честное слово! Я думаю, расстались они не очень хорошо, она не хотела о нем говорить. Она вообще была скрытная, я ж говорю, бабкино воспитание. А в то утро, позавчера, она сказала, что была с вами… – Она взглянула Федору в глаза. – Сама сказала! Была такая… не знаю! Как девочка, как в первый раз… Я говорю, ну и как? Теперь встречаетесь? А она говорит, нет, я не могу. Почему, спрашиваю, он вроде нормальный, ты чего, подруга? А она мне: ты ничего не понимаешь! Да что тут понимать! Или да, или нет. Он тебе нравится, спрашиваю. Она в слезы… Вообще она какая-то была… не знаю! Дерганая, отказалась звонить, я говорю, я сама позвоню, приглашу в музей, а она – я не пойду. Потом решила, что пойдет. Она всегда знала, как надо, понимаете? А тут вдруг хочу не хочу, плачет, бледная, аж зеленая. И говорит, я от него сбежала! Я прямо села! Почему? Спрашиваю, он что, напугал тебя? Обидел? А она опять говорит, ты ничего не понимаешь! Я даже подумала, что она… – Влада замялась. – Залетела с тем… И не ест ничего! Думаю, попалась дуреха, как малолетка. Заставила выбрать платье, она белое любит… любила. А мне вот белое не идет. Хотела ее подкрасить, она ни в какую! Все-таки заставила чуть-чуть на веки, а то красные, и перестань реветь, говорю. Позвонила сама, пригласила. А он… – она взглянула на капитана. – …а он говорит, Влада, дайте трубку Лидии! А она руками машет, мол, не надо! Так и не взяла. Я прямо… не знаю! Зла, говорю, с тобой не хватает! Чего тебе еще надо? Нормальный мужик, не хамло какое-нибудь… В чем дело? Молчит. Ладно, говорю, ну и ладушки, раз молчишь. А я пошла, у меня еще куча дел. А ты подумай. Думала, откажется идти в музей, сказала себе, не буду уговаривать. А на другой день все-таки перезвонила, говорю, если не передумала, в полдвенадцатого у дома, и повесила трубку. Ну она вышла. Приходим в музей, Иван приказал в двенадцать, у него с этим строго, не дай бог опоздать. Он уже там был. Мирона вылез из своей берлоги. Не могу его видеть! Какой-то Вий косматый! И смотрит… прямо жрет взглядом. А Иван его любит! Не понимаю. Правда, он и свалки любит. Сказал, что новая выставка про свалки, я не поверила. Думала, прикалывается. Правда! Но теперь отбой, спонсор умер. Его друг. Говорят, самоубийство, но Иван не верит, якобы не тот человек. Да вы знаете! Весь город знает. Я еще сказала Лиде, говорю, у Ивана горе, его дружок, Миша Кротов, умер…