Перед выходом, сидя в Зале Искателя пили крепкий сладкий чай с прогорклым сухим молоком. Грели руки о большие кружки, много молчали.

Переглянулись. Пора.

Глухо лязгнул весь в мутном стылом масле внутренний засов шлюза. Короткий туннель бывшего морского контейнера. Изнутри грязища и окаменелые бычки. Рты плотно закрыты, мимика минимальная, движения глаз стремительные, цепкие, злые. Дыхание скупое, через нос. Организм экономит каждую крупицу сил и внутреннего тепла. Тряхнул головой, прогоняя мысли и эмоции от расставания с Ариной. Состояние в рейде — концентрация, постоянное напряжение, простота в мыслях и действиях, оголенное восприятие всех звуков и запахов, внимание к собственной интуиции.

Направо широкий кривоватый туннель в «гараж». Но — сегодня мы пехотинцы, в том смысле что бродим пешком. В небе плотные массивные тучи, изредка показывалась мутная луна. В мире царила тишина и только редкое дыхание ветра шуршало твердыми зернами снега. Мороз обжигает ноздри при вдохе.

Проходим туннелем сквозь угловой корпус, выбираемся по лесенке до разбитого окна, аккуратно бредём по тропинке, по ходу движения приветственно машем внешним дежурным. Мы их не видим, Иваныч тонировал там окна. Исходим из того, что они всё видят. В случае обнаружения опасности, трезвонят внутреннему дежурному или поднимают тревогу. Сами — не высовывается. Пока что эта тактика себя оправдывала.

Чертовски холодно. Двигаем налево, по Монтажников.

Новые элементы снаряжения, кроме рюкзаков — огромные нагрудники. В моем случае это сплошной кусок светлой добротной овчинной шубы, от плеч и до низа живота, защищающая переднюю часть корпуса. Шерстью внутрь. Пристегивается к комбезу. Снаружи это сравнительно легкий «кусок» броника, небольшая защита груди. Выкрашен в белое (как и все возможные элементы снаряжения. Весит около двух кило. А ещё это карман, куда кладется оружие, например мой АКСУ, который получает часть тепла своего владельца. Таким образом и грудь чуть улеплена и автомат «подогрет». Вынимается в одно движение. Не сказать, что оружию там особо тепло, но минус сорок девять на улице — чрезвычайно дохрена даже для сверхнадежного калаша. Случаи, когда оружие клинило, уже были и не раз. Поэтому я свой вальтер таскаю в переднем кармане, ещё ближе к телу. И руку правую грею там же. Иногда пригождается. На головах тотальные меховые шапки, с подкладками из флиса, между слоями небольшие металлические пластины — упрощенный вариант каски. По сути, это и есть гибрид шлема и нелепой теплой светлой шапки. Белые рукавицы, под ними теплые тактические перчатки, белая (тоже крашенная, раньше была синей) обувь для альпспорта.

Что ищем? Однозначно — следы чужаков, может и сами их группы. По моим ощущениям, они пришли к той же мысли, что и я когда-то. В условиях охреневшей в атаке природы люди по ночам не бродят. Это не удивительно, человек тупо следует своей природе, как дневное животное. Дневной образ жизни, чему соответствует и «условно-дневное» зрение, биологические ритмы, экономия тепла (ночью объективно холоднее). Даже солнечный свет необходим для выработки некоторых гормонов и микроэлементов.

Но, так ты попадаешь в поле зрения других дневных тварей, начиная с представителей своего вида. Ночью человек как в каменном веке тяготеет к своим пещерам и землянкам, закупоривается, ничего не видит, ничего не слышит. Я когда совершал свой первый ночной рейд, оценил плюсы от одинокого брожения по городу.

Спальный район по левую руку спит крепким сном упокоенного мертвеца. Приблизительный план действий включал девятиэтажку. Ту, в которой раньше жили Денис и Кабыр, что я им и озвучил. Они переглянулись, но как-то равнодушно, без драматизма и надрыва.

Подъездная дверь занесена, даже второй этаж частично покрыт снегом и льдом. Но, пока есть стекла, проникнуть внутрь не сложно. Привычно выбиваем, осматриваемся, Денис о чём-то своем утвердительно хмыкает. В квартире обитала одинокая бабуля, у которой нашёлся приличный запас крупы, застывшего мутного масла и соли. Берём. Дверь изнутри заперта на засов и ключ, который ещё пришлось поискать (некоторый опыт уже сформировался). В подъезде темно как в пещере, к счастью, фонарики — привычная часть снаряжения и один из приоритетных предметов при поиске по чужим жилищам.

Парням на крыше своего дома бывать не доводилось. Как-то не было случая.

На хлипкой двери на крышу покрытая инеем бумажка что ключи от крыши и подвала в квартире 61. Можно сходить, поискать. Короче, без раздумий бью в район замка. Дверь с обидой скрипит, деревяху выгнуло дугой, но не открыло.

Смотрю на петли. Ага. Открывается внутрь, догадался Штирлиц.

Тяну, отдираю, кое-как открываю. Бляха. Слой снега больше метра, причём плотный, как молоденький бетон.

Скидываем рюкзаки. Альпинист научил нас (ну, не то, чтобы только нас, вообще всех сталкеров он периодически одаривал всяких походных премудростям) распределять вес в рюкзаках. Да и сами они уже не те, студенческие, с которыми шастали в начале. Туристические, на жесткой раме, тоже неравномерно крашены в белый, литров по пятьдесят, центр тяжести повыше, отличные лямки, крепления. Самое тяжелое поближе к спине, легкое и объемное внизу, хрупкое наверху. Поближе к верхней части спины — бутылка с водой. Вешали бы в наружные карманы, но замерзает, собака. Сверху прицеплены «пенки» и плотно скатанные спальники. Без рюкзаков выползаем на крышу в стиле пьяного червя.

Город тёмен. Мёртвая, злая, подвижная тьма неровными силуэтами простиралась во все стороны, от горизонта до горизонта. Вообще мне нравится выражение «от горизонта до горизонта». Дает наглядное представление о размахе. Когда видишь такое своими глазами, впечатляет, лечит от малодушия. Мир бесконечно большой, остается мужественно принять это, распахнуть душу.

Небольшой ветер у земли не давал обмануться что огней не видно из-за снегопада. Нихрена. Источников света, огней — просто нет. Даже пламя свечи во тьме было бы видно на пару километров. А сейчас — пятьдесят оттенков чёрного. Ад для человека, у которого развита фобия «боязнь темноты».

Беспокойно посмотрел в направлении Базы. Фух. «Мы», то есть наш Цех и спрятанный в нём островок цивилизации — тоже не виден. Просто очередной безликий гигантский сугроб. Хотя бы так. А то, мало ли кто бродит по ночам, высматривает. Как говорится, свои в такую погоду дома сидят, телевизор смотрят, только чужие шастают.

Тем не менее, этот беглый осмотр местности меня не убедил. В рюкзаке покоился трофейный «никоновский» окуляр, современный аналог подзорной трубы Паганеля, в чехле. Треногу, по причине экономии носимого веса и места, не брал, хотя вещь удобная. Воткнул свой топор, опирался об него. По моим ощущениям увеличение раз в тридцать, может и больше. Осматривать окрестности стало повеселее. ПНВ — прибором ночного виденья он, конечно, не был,