– Угу, – набросившись на еду, одобрил гость. – Молодец!

– Да погоди ты жевать… чаю дождись.

– Не могу. Жутко есть хочется.

– Ну вот, хозяйку разбудил, ирод, – возмутился Санта. – Так я и знал! Одно беспокойство от тебя, телохранитель.

Он дал Лаврову это прозвище, когда они были на ножах, и с тех пор продолжал называть его телохранителем. Нельзя сказать, что их отношения существенно улучшились. Просто конфликтов стало меньше. Слуга смирился с присутствием Лаврова в жизни Глории Артуровны. Его дело – сторона. Гляди и молчи.

– Я тебя ждала, – сказала она. – Лежу, а сна ни в одном глазу. Вижу, как ты едешь по трассе и думаешь, думаешь. От твоих мыслей все вокруг гудит.

– Будь ты на моем месте, у тебя бы тоже загудело.

Она не спросила, что случилось, просто присела напротив гостя, подперла щеку и зевнула. Санта заваривал чай, поглядывая на эту странную пару.

Лавров ел, чувствуя, как медленно спадает напряжение. Только здесь, рядом с Глорией, он мог полностью расслабиться, доверить ей свои сомнения и догадки, получить совет. Правда, он не всегда следовал ее советам, о чем потом приходилось жалеть.

– Ты опять меня не послушал? – вздохнула она.

Ей шел яркий шелковый халат, небрежно заколотые волосы. Не каждая женщина ощущает себя комфортно в любом виде.

– Я не школьник, а ты не моя учительница.

– Жаль.

– А мне нет! – заявил он.

Санта налил две чашки чаю, поставил перед собеседниками и попросил разрешения удалиться. Глория рассеянно кивнула.

– Значит, Рома, ты сделал именно то, что я просила тебя не делать? – усмехнулась она, когда за слугой закрылась дверь. – И теперь у тебя большие неприятности?

– Неприятности начались еще до того, как я…

Он осекся и подул на чай. В кипятке плавали молодые листья малины и кусочки мандариновой кожуры. Санта был помешан на восточных рецептах.

– А что, обычного чая не нашлось?

Глория невозмутимо взяла ложечкой немного меда и положила в рот, ожидая объяснений.

– Ты же не чай пить приехал посреди ночи?

– У меня полный абзац! – признался Лавров. – Я по уши в дерьме! Ты довольна?

– Не говори глупости.

– Мне стыдно перед тобой… видишь, уши горят?

– Я многое вижу, – кивнула она. – Но не все. Есть белые пятна… их больше, чем хотелось бы.

– Тогда я не буду рассказывать про Камиллу…

– Ее зовут Камилла?

– Звали. Она мертва. Ее убили прошлой ночью. Зарезали кухонным ножом. А меня чуть не сделали козлом отпущения. Я чудом избежал ареста…

Он рассказал все, что произошло с ним в последние дни, опуская лишь детали любовной игры с Камиллой.

Глория молча выслушала, не задав ни одного вопроса. Ее лицо казалось непроницаемым, и лишь глаза выдавали возмущение, сожаление или досаду.

– Что ты об этом думаешь?

– Все твои проблемы из-за женщин, Рома. Ты слишком их любишь. Они избаловали тебя своим вниманием.

– Кроме одной…

Глория пропустила его намек мимо ушей.

– Кого ты подозреваешь в убийстве девушки?

– Всех. Зорина… но его уже ни о чем не спросишь. Жену Каретникова, самого Каретникова… женщину, которая притворялась Каретниковой… даже себя. Мы с Камиллой пили коньяк, он был паленый… или туда чего-то подсыпали. Может, я под действием какой-то гадости схватился за нож? – выдавил он. – А после ничего не смог вспомнить?! Бывает же такое?

– Бывает. Но не в твоем случае. Если тебя это успокоит, девушку убил не ты.

– Точно? – обрадовался Лавров. – Ты сняла груз с моей души!.. Знаешь, мне казалось, что в спальне есть кто-то еще, кроме нас… Убийца мог прятаться в квартире. Тот же Зорин!

– Как же он тогда нащелкал вас с Камиллой у подъезда?

– Ты права. У меня мозги кипят от всего этого. А Каретникова? Могла она заранее спрятаться в шкафу, например, и… Могла! – сам себе ответил сыщик. – Кто угодно мог… Я же не проверял.

– Ты увлекся кое-чем другим, – заметила Глория.

Он вспыхнул. Опустил глаза и нервно засмеялся.

– Ревнуешь?

– Пытаюсь добраться до истины.

– Я запутался! – горячо заговорил он, скрывая возникшую неловкость. – Не знаю, что и думать. Кто приходил в детективное бюро, если не Каретникова?.. Зачем вся эта свистопляска?.. Хотели бы убить Камиллу, поступили бы проще!.. Я начинаю думать, что она погибла из-за меня. В конечном итоге я оказался ключевой фигурой! Зорина убрали… теперь на очереди я?

– Не только ты…

– Спасибо, утешила! – разозлился Лавров. – Это все? Или есть еще какие-нибудь идеи?

– Идеи есть, но вряд ли они придутся тебе по вкусу.

– Ты поделись, а там разберемся.

– Я просила тебя не трогать камни, – напомнила она. – Ко всему прочему ты забрал ожерелье Камиллы. Это самое плохое, что ты мог сделать.

– Надо было объяснить, о каких камнях идет речь.

– Есть вещи, которые нельзя объяснить. По крайней мере, не сразу. Зачем ты снял с девушки ожерелье, Рома?

– Сам не знаю! Веришь? Я уже собрался уходить… и тут накатило что-то. Подошел к трупу, склонился… эти камешки меня загипнотизировали. И ведь не корысти ради позарился! Копеечная побрякушка…

– Покажи мне эту побрякушку. Ты ведь привез ожерелье с собой?

– Я не провидец. Но у меня тоже есть интуиция. Что-то кроется в этих камешках. Поэтому я на них глаз и положил.

– Где камни? В машине?

Он кивнул.

– Принеси.

Пока он ходил за ожерельем, Глория глотала чай, не ощущая вкуса. Лавров привез с собой смерть – это чувствовалось по холоду и золотому блеску, которые сопровождали его. Сейчас она поймет, кто и почему лишил жизни Камиллу. Сейчас…

– Боюсь, тебе это не понравится, Рома.

Он вернулся с надеждой в глазах и дрожью в сердце. Камни расскажут, как все произошло на самом деле. Они впитали информацию, но распознать ее дано не каждому.

Ожерелье легло на стол россыпью морских брызг, обрамленных в серебро. Основная утолщенная нить с подвесками.

– Камилла не снимала колье, даже когда мылась. Она не очень дорожила им.

– По-моему, наоборот. Она не расставалась с украшением. Эти камешки до нее носила какая-то женщина… ее мать, которой уже нет в живых. А до матери… не вижу…

– Металл не почернел, – заметил Роман. – Может, это белое золото? Или платина?

– Ожерелье довольно безвкусное, камни поделочные. Какой смысл использовать золото, а тем более платину?