— Да так, ничего. Просто они занимаются недвижимостью. Собирают ренту.

— Ренту? Они что — еврейская мафия?

— Нет, нет! Ничего подобного. Послушай, я хочу тебя предупредить: не стоит к ним лезть. Им может не понравиться, что кто-то интересуется их племянником.

Я смотрела на Джоша и пыталась понять, не шутит ли он. Неужели он в самом деле считает, что мне стоит бояться нескольких старых хасидов? Я поблагодарила за предупреждение и пообещала соблюдать осторожность. Чуть было не ляпнула, что одной пули мне хватило. К счастью, я вовремя спохватилась: подобное высказывание неминуемо потребует дополнительных разъяснений, а времени у меня и так мало.

Тем не менее его слова натолкнули меня на одну интересную мысль. А что, если Фрэйдл, узнав про Ари, стала угрожать не только отменить помолвку, но и рассказать всем, почему она не хочет вступать в этот брак? Как далеко могли зайти эти дядья, чтобы заставить ее замолчать?

— Мне нужно поговорить с Ари Хиршем. Как я могу с ним встретиться?

Тут Либби, молчавшая во время разговора, не выдержала:

— Нет. Это глупо. Зачем тебе говорить с бедным мальчиком? Зачем его беспокоить? Ты его только напугаешь!

— Послушай, Либби. Все, что мне сейчас известно, — это слухи и домыслы. А мне нужна правда. Нужно понять, что знала Фрэйдл. И единственный способ выяснить это — поговорить с Ари.

— Глупости, — проревел Сэм.

— Никакие это не глупости, — стояла на своем я. — Конечно, я могу задать этот вопрос семье Фрэйдл. Как вы думаете, что больше побеспокоит Ари?

Все трое переглянулись. Наконец Джош сказал:

— Я не могу обещать, что он захочет с тобой разговаривать. Но я могу о тебе сообщить. А дальше — как знаешь.

Джош обещал поговорить с Ари на следующий день. Либби передала мне Исаака. Я обняла ее на прощанье, но она не ответила. Я надеялась, что мы все-таки остались друзьями.

Когда я вернулась, Руби еще не легла спать и ждала нас с Исааком под дверью.

— Привет, малышка, — улыбнулась я. — Что вы сегодня делали с бабушкой и дедушкой? Ездили к Бубе в дом престарелых?

Руби кивнула, ее нижняя губа задрожала, и она прошептала:

— Я хочу к папе.

Я отдала Исаака матери, обняла Руби и поцеловала в щеку. Она уткнулась лицом мне в шею и зарыдала.

— Знаю, моя дорогая, — сказала я. — Без папы плохо. Я тоже по нему очень скучаю. Давай мы ему позвоним?

Мы уже и так говорили с Питером раз триста за последние два дня, но еще один звонок не повредит. Я усадила Руби на колено, взяла телефон и набрала номер сотового Питера: я была уверена, что он все еще на съемочной площадке.

Раздалось два гудка, и чей-то женский голос сказал мне:

— Алло.

Меня захлестнула волна дикой ревности, смывая все то хорошее, что осталось в моем сердце после наших с Питером объятий у Мерзкой Минди и в аэропорту. Сейчас-то я уверена, что муж во мне души не чает и ни за что не изменит мне. Но женщина после родов, даже четыре месяца спустя, особенно подозрительна. И вовсе не потому, что не сбросила вес, набранный за время беременности, хотя это только ухудшает дело. И даже не потому, что из-за вечного недосыпа у нее круги под глазами и плохое настроение. Просто в это время ей меньше всего на свете хочется прикасаться к кому-то, кроме своего ребенка, даже если этот кто-то — ее муж. Когда ты — кормящая мать, твое тело тебе не принадлежит. Ты готова в любое время удовлетворять любые физические потребности своего чада, зато мысль удовлетворять чьи-то сексуальные потребности — независимо от того, сколько удовольствия при этом получишь ты сама — приводит тебя в ужас. По крайней мере, у меня именно так. В общем, на этом конце провода находилась я — женщина, которая отчаянно любит мужа, но интересуется сексом не больше, чем прыжками с парашютом (если не меньше). А на том конце провода она — и неважно, кто она — со своим мягким и томным «алло».

— Это Джулиет. Мой муж рядом? — спросила я ледяным тоном.

— Джулиет! Как я рада тебя слышать! А мы только что обсуждали, как там ты и твои чудесные детки!

— Мы? Кто говорит? — мой голос звучал все так же холодно.

— Ой, прости. Это Минди Макс.

— Нет, это ты меня прости, — отрезала я. — Я думала, что звоню на сотовый Питера. Наверное, случайно набрала твой номер.

И Минди, и я знали, что у меня нет ее сотового. Лично я бы не поверила, что каким-то чудом набрала ее номер вместо номера Питера. И только полная идиотка не поймет, насколько я недоверчива и зла. А Минди не дура.

— Джулиет, я просто унесла сотовый Питера. Мы так закрутились с этими съемками, что я случайно взяла его телефон со стола. Честно.

В трубке послышалось шарканье, а затем раздался голос Питера:

— Привет, дорогая! Прости за это недоразумение. Минди в шутку взяла мой телефон.

— Ха, ха, ха, — мрачно сказала я.

Он замолчал, видно, пытаясь понять, чем же я так расстроена. Неужто все мужчины такие недогадливые?

— Ладно, обсудим это потом, хорошо? — сказал наконец он.

— Как хочешь. Твоя дочь хочет с тобой поговорить.

Я передала трубку Руби и, пытаясь не разреветься, ушла на кухню. Забрала у матери Исаака и села на диван, уткнувшись носом в его мягкую маленькую шейку. Он довольно засмеялся.

— Ты меня любишь больше всех, правда? — прошептала я ему на ухо.

Он схватился ручонкой за прядь моих волос и сунул ее в рот. На заднем плане Руби оживленно разговаривала с отцом. Да, эта маленькая девочка очень любит своего папу.

— Что случилось, mamaleh? — с беспокойством спросил отец. Он наклонился и легонько похлопал меня по колену. — Питер сказал тебе что-то не то?

— Нет, — вздохнула я. — Я просто ревную его к Минди, к его новой лучшей подруге.

— А чего тебе ревновать? Ты — красивая женщина, мать его детей. Какое тебе дело до его подруг? Любит-то он тебя!

— Знаю. Просто в последнее время у нас все отнюдь не идеально. И он не виноват, что ему с ней интересней, чем со мной. По крайней мере, от нее не пахнет отрыжкой. Да и я все-таки не красавица. — Теперь я напрашивалась на комплименты.

— Красавица, еще какая. Ты просто неотразима. Может, немножко zaftig, но это даже привлекательно. Кто захочет спать с мешком костей?

Здорово. Даже родной отец считает меня толстой.

— Ради бога, Геня, — возмутилась мать и стукнула отца журналом по голове. — Она не zaftig. Что ты несешь! Zaftig! Идиот.

— Что ты меня бьешь!

— Кто тебя бьет? Я только дотронулась! Мне что, показать тебе, как бьют?