Анализ смеси со дна урны показал, что во время бальзамирования брюшную полость Агнессы наполнили зерном, ягодами, ароматными специями и листьями, черным перцем и веточками шелковицы. Именно этот «микс» источал странный сладковатый аромат, смутивший исследователей. Там же были найдены и останки младенца, пробывшего в утробе семь месяцев. Сложно сказать, спровоцировало ли отравление ртутью преждевременные роды или же Агнессу отравили после них. Однако ясно, что Роберт Пуатевен, врач Агнессы и самого короля, лучший лекарь во всей Франции, никогда не дал бы ей смертельную дозу ртути случайно.

Как мы уже поняли по случаю с Кангранде делла Скала, позиция врача уникальна в том смысле, что он имеет доступ к телу и может отравить пациента, в то время как жертва доверяет ему Короли и королевы отказывались от услуг дегустаторов и покорно принимали все, что предлагал доктор, или же добровольно подставляли зад для того, что считали целебной клизмой.

Естественно, смерть Агнессы породила слухи об отравлении. Как писал в мемуарах летописец Жак Леклерк: «…говорили также, что в смерти леди Агнессы, самой прекрасной женщины Франции, безумно любившей короля, виновен не кто иной, как дофин». Однако вряд ли Карл возложил бы обвинение в убийстве на своего лихого, пользующегося популярностью сына.

Когда из его жизни исчезла Агнесса, король снова впал в ленивую меланхолию, которая, однако, не помешала ему организовать блестящие браки трех его дочерей от Агнессы с французскими аристократами. В течение десяти лет после ее смерти в перерывах между изнурительными приступами болезни он участвовал в разнузданных попойках, пока в челюсти у короля не развилась инфекция (возможно, попросту от гнилого зуба). Возникший абсцесс был настолько велик, что Карл не мог ни есть, ни пить и скончался от голода в 1461 году.

Пятнадцатилетний король лежал в постели. Его голова и ноги гротескно распухли, тело покрывали струпья и язвы, а волосы выпадали клочьями, ногти на руках и ногах почернели и выпадали. Он не мог спать, едва дышал, и что бы ни попало в его желудок, короля непрерывно рвало.

Мечущийся в лихорадке и мучимый сильным кашлем, порой король сплевывал мокроту, которая «имела окраску зеленовато-желтую или черную, а иногда розовую от крови», как утверждает один свидетель событий. Другой сообщает: «Мокрота, которую он откашливает, отвратительна, черна, зловонна и полна угольных примесей; она источает сильный запах и опускается на дно, если поместить ее в таз с водой… все это означает приближающуюся смерть». Симптомы короля, как верили многие, свидетельствовали об отравлении.

Жалкое существо на постели, мокрое от пота и непрерывно кашляющее, было будущим династии Тюдоров, прославленным наследником Генриха VIII, которого король пытался зачать почти тридцать лет. Когда первая жена не смогла родить ему наследника, Генрих развелся с ней, затем по этой же причине обезглавил вторую. Третьей в жены он взял английскую аристократку Джейн Сеймур, и спустя шестнадцать месяцев она сделала то, чего не смогли предшественницы: произвела на свет Эдуарда, долгожданного наследника.

12 октября 1537 года все колокола Лондона бурно приветствовали его рождение. Наследник короны мужского пола означал национальную стабильность и отсутствие грядущих гражданских войн, которые так опустошили Англию в прошлом столетии. 23 октября ликование несколько омрачилось смертью королевы Джейн – вероятно, родильная горячка от грязных рук врачей или окровавленных инструментов.

Принц вырос в красивого мальчика со светлыми волосами и серо-голубыми глазами. Канцлер Томас Одли никогда не видел «столь славного ребенка: такого веселого и приятного, с добрым и открытым лицом». Французский посол описывал четырехлетнего Эдуарда как мальчика «красивого, упитанного и удивительно высокого для его лет».

Эдуарда окружала роскошь тюдоровских времен. Ножи и ложки были усыпаны драгоценными камнями, а салфетки – обшиты золотыми и серебряными кружевами. На стенах висели лучшие фламандские гобелены. Даже обложки книг принца были из золота и украшались сверкающими рубинами и бриллиантами. Гость из Франции писал, что когда мальчик ходил по комнате, сияя золотом и серебром, бриллиантами, жемчугом и изумрудами, то отраженный от него свет охватывал всю комнату. На поясе на нити из крупного жемчуга Эдуард носил сверкающий драгоценными камнями кинжал.

Однако, несмотря на это, он не был избалованным ребенком. Эдуард серьезно относился к учебе, старался угодить наставникам и, прежде всего, отцу. С ранних лет он проявлял большой интерес к религиозным проблемам, охватившим Англию.

Когда Эдуарду было девять, Генрих съел чересчур много свиных отбивных и умер. Он оставил завещание об образовании Регентского совета из шестнадцати участников, у которых были бы равные полномочия, однако эти джентльмены получили щедрые взятки от дяди юного короля – Эдуарда Сеймура. В результате он получил абсолютную власть, получив звания лорда-протектора и «опекуна королевской особы».

Настоящим правителем Англии стал не «благочестивый бесенок», как многие называли обожаемого девятилетнего короля, а его дядя, который немедленно вознаградил себя августейшим титулом и сопутствующим богатством герцога Сомерсета. Однако его высокомерие и некомпетентность вскоре оттолкнули многих. Посол Священной Римской империи Франсуа Ван дер Делфт писал, что на Сомерсета «все смотрели свысока, как на человека сухого, мрачного, упрямого».

Страна при герцоге вскоре погрузилась в хаос из-за ухудшившихся экономических условий и обострения религиозных противоречий. Сомерсет даже обезглавил собственного брата Томаса за попытку похищения короля с целью захвата власти. 7 октября 1549 года злейший враг Сомерсета в Регентском совете Джон Дадли, граф Уорик, устроил переворот и приговорил Сомерсета к казни, которая состоялась в январе 1552 года. Дадли вычистил ряды советников, удалив оттуда сторонников Сомерсета, и щедро вознаградил тех, кто был верен ему, наделив их титулами и землями, а себя пожаловав титулом герцога Нортумберленда.

Все эти годы, пока взрослые погрязали в раздорах и конфликтах, Эдуард оставался прилежным и послушным молодым человеком и стремился стать самым лучшим королем. Кто-то из придворных описывал его как: «…самое прекрасное создание, живущее под солнцем, самое остроумное, любезное и нежное существо на свете. Он с таким старанием стремился усвоить все, что давали ему учителя, что слухи об этом казались поистине удивительными».

В двенадцать лет Эдвард свободно владел латынью, хорошо знал греческий, немного говорил по-итальянски и по-французски. Он изучал труды Цицерона и Аристотеля в оригинале, «…но ничто не радует его более, чем Священное Писание, из которого он ежедневно и с величайшим вниманием читает около десяти глав», – пишет один реформатор. Опираясь на мнение Регентского совета, Эдуард был твердо намерен устранить все пережитки католицизма, сохранившиеся в англиканской церкви. Его церковь зиждилась на принципах трезвости и прежде всего почитала библейское слово – именно она стала основой того, что впоследствии назовут пуританством.