Имевшиеся в Министерстве госбезопасности СССР сведения о Когане и Вовси позволили полковнику Щадо- ву выстроить дух захватывающий уголовно-политический сюжет. Родичи Когана через дипломатов Великобритании в Москве завербовали его в английскую разведку уже в середине тридцатых. Вовси завязал роман с американскими спецслужбами в годы Великой Отечественной благодаря контактам Михоэлса с соплеменниками из США. Как Коган, так и Вовси взялись работать на иностранные разведки не из-за денег, а из-за неприятия политики Советского государства, которая не устраивала всю еврейскую общину СССР. Но и деньги из Америки и Англии им переправлялись немалые. И они, Коган с Вовси, коллег в Кремлевской больнице вовлекали в заговор по подрыву здоровья руководителей Страны Советов двумя способами: врачей- евреев склоняли к вредительству на почве племенной солидарности, русских врачей — подкупом.

Найденная на квартире личного доктора Сталина Виноградова крупная сумма в долларах, по логике полковника Щадова, свидетельствовала: следующей жертвой врачебного заговора в Кремлевке вслед за Щербаковым и Ждановым должен стать сам Вождь. А кто за ним? Любой из тех деятелей Советского государства и Компартии, который неугоден еврейской общине СССР, правителям США и Великобритании, де-факто объявившим Советскому Союзу холодную войну.

К исходу 1952-го версию полковника Щадова о шпионско-террористическом заговоре в Кремлевской больнице подтвердили своими показаниями арестованные кремлевские врачи и с ней ознакомили все высшее руководство страны.

На 13-й день нового, 1953 года Телеграфное Агентство Советского Союза через печать и радио известило всю страну об аресте "группы врачей-вредителей". ТАСС, казалось бы, дало команду "фас" только на кремлевских медиков. Но вслед за сообщением Агентства посыпались такие газетные статьи, содержание которых травлю группы врачей-вредителей незаметно оборачивало в травлю всей еврейской общины СССР.

В "Правде", в "Известиях" и затем в прочих газетах замелькали публикации, где с ярлыком "Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей" назывались Вовси и Коган, Гринштейн и Фельдман, Карпай и Певзнер, Гельштейн и Этингер. Евреи-медики из Кремлевки, подспудно и прямо внушалось советскому обществу, вошли в сговор с врагами СССР на Западе и по их заданию отравили Щербакова и Жданова, а теперь пытались умертвить Сталина и его ныне здравствующих ближайших соратников.

Чтобы понять, какую реакцию в общественном сознании вызвала такая подача дела врачей-вредителей, надо принять во внимание: в глазах широких масс в то время Сталин был суровым и справедливым земным Богом, без которого нет и не может быть Правды, Добра и Победы в труде и в бою. Поэтому к тем, кто замахнулся на его жизнь, в сердцах масс вспыхнула буря ненависти. И обрушилась она не только на кремлевских убийц-евреев в белых халатах. Коль нашлись врачи-евреи, готовые погубить самого Сталина и его апостолов, то значит полно среди еврейских медиков желающих навредить здоровью рядовых граждан. К такому выводу приходило все большее количество умов, и в обществе вовсю пошли гулять слухи: врачи-евреи прививают нееврейским пациентам рак, заражают их туберкулезом и другими страшными болезнями, наносят травмы младенцам при родах.

Дабы народная ненависть к еврейству не ограничилась врачами-евреями, в прессе по заказу из сталинской канцелярии запустили серию фельетонов о махинациях в разных сферах дельцов с еврейскими фамилиями. Это стимулировало всплеск так называемого бытового антисемитизма. То, что раньше говорилось шепотом в курилках на предприятиях-учреждениях и на кухнях коммунальных квартир, стало громко произноситься и в очередях в магазинах, и в тесноте трамваев-автобусов, и в домашних застольях, и на вечеринках в кафе-ресторанах:

— евреев нет ни на стройках, ни у станков на заводах, ни на фермах и в поле — они по блату захватывают самую денежную и непыльную работу;

— евреи в большинстве своем отсиживались в войну в эвакуации в глубоком тылу, а после Победы вернулись в Москву, Питер, города Центральной России и не по праву получили там лучшее жилье;

— евреи ради личного благополучия всегда и любыми способами стремятся обжулить народное государство.

Огласка дела кремлевских медиков с выпячиванием в нем евреев и нехитро замаскированные антисемитские выпады в прессе по разным поводам в январе-феврале 1953го, по сути, легализовали ранее потаенную в стране неприязнь к еврейству. Открытая молва теперь превращала всех евреев-врачей в злодеев, остальных — в прохиндеев. И у еврейской общины в СССР появился повод опасаться не только преследований со стороны власти, но и погромов рядовыми гражданами иных национальностей.

Дискомфорт советские евреи уже ощущали везде, и как им было не думать о том, чтоб податься прочь из страны. А это значит, что операция "Чемодан — вокзал — Израиль" подходила к завершению. Оставалось лишь провести суд над врачами-вредителями, обнародовать их признания в преступных деяниях и намерениях, довести, таким образом, антисемитскую истерию до пика и приступить к организации массовой добровольной эмиграции евреев на Землю обетованную и, возможно, к родственникам в другие страны.

Во второй половине февраля 1953-го следователи Министерства госбезопасности отрапортовали о полной готовности дела врачей. Суд над ними планировали запустить в течение ближайшего месяца. То есть до середины марта. Тогда же советским дипломатам надлежало вступить в переговоры с лидерами мирового сионизма: мы обеспечиваем переезд советских евреев на историческую родину, вы их там привечаете и обустраиваете.

Итак, последняя стадия операции "Чемодан — вокзал — Израиль" должна было начаться в первый месяц весны

1953- го. Но не началась. Нежданно-негаданная смерть Сталина поставила крест и на этой последней стадии, и на всей операции в целом.

27 февраля 1953-го Сталин посетил репетицию в Большом театре. Следовательно, никакие недуги не мешали ему наслаждаться искусством. 28 февраля Сталин после сна долго гулял окрест дачи в Кунцево, затем поехал в Кремль и посмотрел там кино вместе с Булганиным, Берия, Маленковым и Хрущевым. После того все четверо получили от Сталина приглашение отобедать на его даче. Обед длился до четырех утра 1 марта. Проводив гостей и отпустив внутреннюю охрану на отдых, Сталин лег спать. И с того момента на ногах его больше никто не видал.

Сын Вождя, Василий Сталин, позвонил отцу по прямому проводу 1 марта около полуночи. Ему ответил охранник: "Товарищ Сталин не может подойти к телефону — он нездоров". Что случилось? Вчера еще отец был, как обычно, бодр и деятелен, на недомогание не жаловался и находился в добродушном настроении. И вдруг сегодня он нездоров — так нездоров, что не может взять трубку телефона.

В бессознательном состоянии Сталин пребывал пять дней. Дыхание его остановилось 5 марта в 21 час 50 минут. В дни угасания отца Василий Сталин стал заявлять: Вождя медленно действующим ядом отравили соратники за едой-питием в ночь с 28 февраля на 1 марта.

Официальное заключение патологоанатомов версию об отравлении не подтвердило. Но можно ли верить анатомам, за пером которых пристально следили наделенные огромной властью?