– Это лазерная заточка, – пояснила девушка. – Он очень острый и не тупится много лет.

Леший заплатил двадцать пять тысяч, девушка хотела завернуть покупку, но он отказался и сунул нож в карман.

– Где у вас второй выход?

Девушка покачала головой.

– У нас его нет. Где вход, там и выход. И товар оттуда заносим.

В другом отделе Леший купил толстые ботиночные шнурки, отойдя в угол, продел один в отверстие рукоятки и сделал петлю. Петлю он надел на запястье, а нож засунул в рукав. Потом купил сигарет и демонстративно прикурил на выходе.

Почти сразу подошел высокий.

– Слышь, ты Колеров?

Этот вопрос расставил все на свои места. Потому что «Колеров» – это псевдоним, под которым он объявлялся только в ИВС. И больше нигде. Значит, его кто-то сдал.

– С чего ты взял? Обознался, парень! – грубо буркнув в ответ, Леший быстро пошел вперед.

Но у ближайшей подворотни его догнали.

– А ну иди сюда, сука! – сильная рука вцепилась в предплечье и рванула его в сторону. Высокий наседал с другой стороны, держа руку под курткой, на уровне пояса.

В вытянутом, как колодец, дворе никого не было. Железные лестницы опутывали по периметру обшарпанные стены. Воняло помойкой.

– Что тебе Мишка сказал? – длинноголовый вынул из-под куртки руку с «БОЛЬШОЙ» и приставил ствол к голове Лешего. «ТТ», – определил тот. – Курок не взведен". На все про все у него было меньше минуты. Рывком освободив руку, он писанул коренастого по шее, тот сразу отпустил его, схватился за рану и, страшно хрипя, опрокинулся навзничь. Длинный дернул пальцем, безуспешно пытаясь нажать спуск. Его он ударил в распахнутый вырез куртки. Как он и предполагал, пластмассовая ручка взмокрела, стала скользкой и, если бы не петля, выскользнула бы из рук.

Нагнувшись, Леший вытер руки и нож о землю и тут же загреб это место ботинком. В подворотне послышались голоса. Он бросил нож в сторону мусорных баков и неторопливым шагом пошел на улицу, разминувшись с двумя толстыми тетками: Одна впилась в него цепким, запоминающим взглядом; Он втянул голову в плечи и отвернулся: Через минуту сзади раздался отчаянный женский Визг.

Не ускоряя движения, Леший перешел улицу, свернул за угол, сел в автобус и, проехав три остановки, вышел; его била нервная дрожь, и хотя он понимал, что привлекать постороннего внимания нельзя, но непроизвольно оглядывался, отряхивал одежду. Потирал руки; будто пытаясь стереть то, что может на них оказаться. Так не избавишься от улик: надо раздеться, сжечь все вещи, выкупаться, постричь ногти, потереть пальцы щеткой.

Он впервые заделал «мокруху», да еще двойную, хотя пару раз в молодые годы приходилось резать оборзевших рогометов, но сейчас спрос будет совсем другой... И надо же было вляпаться: баба его срисовала и наверняка даст точные приметы, кто-то мог видеть, в какой он сел автобус, менты прочешут маршрут, окружат прилегающие улицы... Ему некуда идти, и он обязательно попадется в расставленную сеть со всеми невидимыми, но легко выявляемыми пятнышками, брызгами и потеками крови... А если еще остались отпечатки на ноже... Хоть он и потер ручку о землю, но все мог не стереть, да когда бросал, схватился за лезвие...

Словно запутывая следы, он петлял по Нахичевани, лихорадочно обдумывая, что делать... Идти к своим нельзя – Север сразу расспросит: «А как ты в ИВС оказался? За что попал? Да почему выпустили? Из-за чего с этими двумя схлестнулся?» Ничего не сказать еще опасней: кто-то же «Колерова» сдал! Хер его знает, где бродит информация о нем да где она выплывет! Одно дело, если ты сам про все рассказал, тогда можно отбрехиваться, выворачиваться, любое фуфло гнать. А вот если промолчал – тогда все сходится, значит, ты и есть ментовская «наседка»! Нет, в такой ситуации мог помочь только один человек...

Из ближайшего автомата Леший набрал номер мобильного телефона Лиса. Тот ответил почти сразу:

– Слушаю.

– Это Петруччо, – глухо произнес он в тяжелую, замызганную сотнями рук трубку. – Я врюхался покрупному. Нужно встретиться.

– Слушаю, – напряженным тоном повторил курирующий офицер, и Леший понял, что вокруг него находится много людей и спрашивать то, что следует спросить в подобных случаях, он не может.

– Приезжай на Девятую линию, там пустырь перед грузовым портом. Знаешь?

– Да. Слушаю.

– Я там буду. Сейчас иду туда и буду ждать. Как увижу тебя – сам выйду.

– Понял.

Леший повесил противно исходящую короткими гудками трубку.

По крутой, вымощенной булыжником улочке он двинулся к реке. Справа и слева теснились, наезжая друг на друга, мелкие саманные, шлакоблочные, реже кирпичные домишки, возведенные по старым, запретительным советским стандартам: жилая площадь не больше шестидесяти метров, высота до конька крыши – не выше шести.

Район считался непрестижным, землю никто не выкупал, нового строительства не велось. Кое-где выбитые окна и провалившаяся крыша свидетельствовали о смерти или переезде хозяев. Спустившись к пустырю. Леший забрался в один из заброшенных домов и сел на корточки, так что только лоб и глаза возвышались над треснутым кривым подоконником. В этой типичной для бывалого зека позе, экономящей силы на пеших этапах и в часы ожидания вагонзака, он был готов просидеть сколько понадобится.

Перед глазами расстилалась пустошь с наполовину разворованной горой щебенки, несколькими фундаментными блоками и беспорядочно раскиданными кучами мусора. Через месяц все это скроет бурно растущий бурьян. За пустырем ржаво рыжел забор грузового порта, за ним торчали портальные и башенные краны, виднелись краешки стоящих под загрузкой барж. Заезд в порт осуществлялся с другой улицы, здесь транспорт почти не ходил, и гул мотора сразу вызвал у Лешего настороженность.

Мимо медленно, раскачиваясь на ухабах мостовой, как кораблик на волнах, прокатилась серая «Волга». За рулем Леший рассмотрел силуэт куратора, прикинув осадку машины, он понял, что больше в ней никого нет. И следом вроде бы никто не ехал, хотя это ни о чем не говорило: если Лис решил его сдать, то менты подберутся незаметно, так и не поймешь – откуда выскочили. Да он и сам прекрасно справится...

Подождав, пока «Волга» достигнет пустыря. Леший вылез из своего убежища и двинулся следом. Несколько раз он оглянулся, но ничего подозрительного не заметил.

– Чего головой вертишь? – насмешливо встретил его выглядывавший из машины Лис. – Или ждешь кого?

Леший безошибочно понял, что тот ничего не знает. Конечно, Лис ушлый опер и умеет блефовать, как никто, но за долгие годы совместной работы агент и куратор входят в столь тесный психологический контакт, что чувствуют не только настроение, но и биоволны друг друга. Сейчас от Лиса исходила обычная волна расположенности и спокойной уверенности, а от Лешего – поток сомнений, растерянности и страха.

– Думаешь, за тобой следят? – на этот раз в вопросе не было насмешки.