Сакси тихонько подвывал и пытался подать знак своим родителям. Те же, ничего не понимая, сердито смотрели на сына, который нарушал все правила приличия во время такой важной церемонии. Сидевшая рядом с ними мама улыбалась мне: она радовалась, что на праздник я надела юбку. Дед отсалютовал мне палкой.

Фрау Тиль говорила и говорила… Это тянулось целую вечность. Наконец, подняв указательный палец, она перешла к Клятве.

– Дорогие друзья! Готовы ли вы, молодые граждане нашей Германской Демократической Республики, с нами вместе, храня верность Конституции, работать и бороться за великое дело социализма, сохраняя и приумножая революционное наследие народа? Если готовы – отвечайте: клянемся!

Она прочла еще много таких же трескучих фраз, а мы время от времени хором ревели: «Клянемся!»

Мальчишки нарочно отвечали басом, чтобы впечатлить юных пионеров, стоявших у сцены.

После последнего «клянемся» фрау Тиль повернулась к нам и сказала таким тоном, будто мы все только что переженились друг на дружке:

– Мы принимаем вашу Клятву. Вы ставите себе высокую и благородную цель. Вы торжественно приняты в большую семью трудящегося народа под руководством рабочего класса и его революционной партии, единых в своих стремлениях создать развитое социалистическое общество в ГДР. Мы возлагаем на вас большую ответственность и всегда готовы оказать вам помощь в творческом деле созидания социалистического будущего.

Фрау Тиль отлепилась от кафедры, и на сцену вышли пионеры. Снова включили музыку – на этот раз гимн ГДР.

Поднимаясь к новой жизни,

Побеждая зло и тьму,

Будем мы служить отчизне

И народу своему.

– Обалдеть, что за кассетник терпеть приходится! – шепнул мне Сакси.

Все дороги нам открыты,

Чтоб не знать нужды былой,

Чтоб до самого зенита

Солнце счастья поднялось

Над родной

Землей.

– Я себе тоже такой куплю, – ответила я тихо. – Мне деньги подарили.

По фрау Тиль было видно, что она страшно на нас злится, но Сакси это ничуть не смущало.

– А я сто пятьдесят марок сам скопил и от всех родственников получу еще тысячу. Тогда хватит.

Мир и счастье для народа

Пусть Германия кует!

Всем народам честно подал

Руку дружбы наш народ[38].

В подарочный комплект, который вручили нам пионеры, входили цветы и книга «О смысле нашей жизни». Кудрявая девчушка протянула мне руку для пожатия и улыбнулась.

– А дядя Арно из Дрездена пришлет двадцать марок на кассеты. Тогда смогу записывать западные хит-парады и не дрожать, что затер отцову кассету с «Аббой».

– Уходим со сцены! – скомандовала фрау Тиль.

– Левоеплечовпередша-а-агоммарш! – выкрикнул Сакси.

В первых рядах засмеялись. Фрау Тиль мрачно потопала вниз по ступенькам лестницы.

– Ну, я вот прям чувствую, какая я ваще совсем взрослая, – сказала я, когда мы снова расселись по своим местам, а музыку наконец-то выключили.

– Теперь фрау Тиль должна к нам на «вы» обращаться, – радостно объявил Сакси. – Прикольно, правда?

– Да ну, ты что? К классным руководителям это не относится. Это для всех остальных учителей.

– А вот и нет! Если я буду настаивать, ей придется говорить мне «вы»!

Пришла очередь восьмого «Б». Они начали подниматься на сцену, шаркая и спотыкаясь друг о друга в такт «Героической». Наряды у них были ничуть не менее дурацкие, чем у нас.

– Я-то, оказывается, еще ничего себе! – Сакси ткнул пальцем на Патрика Крузе из «Б». – Вон у людей совсем беда!

С этим нельзя было не согласиться. На Патрике был лиловый бархатный костюм, который сидел на нем как на корове седло, и он об этом явно догадывался.

– Наверняка западные родственнички прислали, – шепнула я. – Им-то такое уродство сто раз не нужно.

Снова включили «Октоберклуб».

Сакси наклонился ко мне, чтобы я расслышала его слова в оглушительном шуме.

– Только этим родственникам ни за что не скажут, что в этом костюме он как чучело огородное. А то вдруг те обидятся и больше ничего не пришлют.

В этот момент Патрик с подозрением посмотрел на нас со сцены, а сзади раздался голос фрау Крёгер:

– Тише!

Сакси криво ей улыбнулся и, не моргнув глазом, продолжил:

– Мы ведь у них всё подряд метем. ГДР – страна всеядная и ненасытная. Вроде свиньи. Тоже все жрет, что ни дай.

Я прыснула.

– А ну тихо! – шикнули на нас герр Парек и фрау Крёгер хором.

Когда «Посвящение» закончилось, мы вышли из театра, и Сакси поведал про «всеядную свинью» деду. Тот одобрительно хлопнул его по плечу:

– Ха-ха-ха, это ты молодец! Это я запомню! Как же я сам не сообразил-то? А нарисую-ка я к Первому мая такой транспарант: карта двух Германий, и восточная – розовая, как свинья, и с пятачком.

– Ну-ну, попробуй! – Мама одернула на мне блузку и довольно улыбнулась: – Тебе очень идет, доченька!

– Лучше не надо, герр Кляйн, – прогудел Саксин папа. – Боюсь, нарветесь вы на неприятности.

– И главное – никто и не поймет, что вы этим хотите сказать, – добавила Саксина мама.

Дед фыркнул:

– Это ничего, фрау Блум. Я ведь тоже не понимаю, что у них на транспарантах написано. «Учиться у СССР – значит учиться побеждать», например, – это что такое?

– А что тут непонятного? – нахмурился Саксин папа.

– Они ж нас победили.

– Освободили, – уточнил Сакси, хотя его никто не спрашивал. – От гитлеризма с фашизмом.

Мама хлопнула в ладоши.

– Всё, хватит! Сейчас все вместе дружно идем в ресторан.

– В «Солнечный»! – подхватил дед. – Дружно, дружненько! Пока не столкнулись тут со жрицей!

В ресторане все столики были заняты теми, кто прошел сегодня «Посвящение», и их родственниками. Дед заказал шнапса, полистал «О смысле нашей жизни» и презрительно рассмеялся.

– Дети, дети, сколько ж вам предстоит еще хлебнуть! Как хорошо, что я могу спокойно наслаждаться своей социалистической пенсией.

Дед опрокинул две рюмочки подряд.

– А этот уже слышали? На собрании жильцов какая-то мадам спрашивает председателя собрания: а скажите, товарищ председатель, социализм – он от кого пошел, от простых людей или от ученых? Председатель нахмурился, не понимает.