в голове помутилось. И все, что отвлекает от famille, выбивает меня из колеи, даже Бастьен.

– А как же души моего народа? – требовательно спрашивает Казимир. – Ты действительно собираешься держать меня здесь, пока они совершенно беззащитны перед армией мертвецов?

Я смело встречаюсь с ним взглядом.

– Я не забыла о твоем народе. Костяные волшебницы защищали жителей Южной Галлы задолго до того, как твоя семья взошла на трон. И, уверена, сейчас они делают все, что в их силах, чтобы сдержать мертвых и…

Бастьен напрягается.

– Жюли, не трогай… – Он медленно выдыхает. – Положи ее на место. Прошу.

Она ставит скульптуру дельфина на полку и поднимает руки.

– Я тоже рада тебя видеть. Жива, здорова. Спасибо, что спросил.

Бастьен приваливается спиной к стене и осторожно касается своей раны.

– Прости, я не привык, что здесь собирается большая компания.

– Я вижу. – Она приподнимает кружку с увядшими полевыми цветами и обводит взглядом незажженные свечи, расставленные по полкам. – Хотя, на мой взгляд, здесь достаточно уютно для двоих.

Он стонет:

– Я привел сюда Аилессу, потому что у меня не оставалось другого выбора, понятно? К тому же это место было моим домом еще до того, как я встретился с вами.

– Вот как? – Она скрещивает руки на груди. – Так почему нам с Марселем приходилось спать в вонючих переулках этого района, когда у тебя имелось место получше?

Бастьен открывает рот, но тут же его закрывает.

– Я… ну…

– Это особое место для него, – бросаюсь я на защиту Бастьена и опускаю ладонь на его ногу, но тут же убираю руку. – Разве ты не видишь, что здесь расставлены вещи его отца?

Жюли пристально смотрит на меня.

– У него есть легкие и голос, если ты не заметила. И он может сам все объяснить.

– Костяные волшебницы защищают людей? – все еще пытаясь осознать услышанное, спрашивает Каз, словно и не слышал остальную часть разговора.

Я вздыхаю и поворачиваюсь к Бастьену.

– Прости, что привела его сюда. Но это единственное убежище, находящееся поблизости, о котором я знала.

– Все в порядке. – Он доброжелательно улыбается мне, хотя я продолжаю причинять ему боль. – Я рад, что ты здесь и в безопасности.

«А в этом заключается еще одна проблема», – понимаю я. Мне не хочется находиться в месте, которое ощущается как еще одна тюрьма. Не хочется быть отрезанной от Света Элары, привязанной к amouré или обязанной кому-то. Это все так сильно давит на меня, что даже трудно дышать. И уж точно я не желала, чтобы на моем пути к принадлежащей мне по праву роли возникло столько препятствий.

– Невероятно, – усмехается Жюли над словами Бастьена.

Он закатывает глаза и подзывает ее к себе.

– Подойди и присядь, ладно? Мы все устали. Давай оставим споры до…

– Защита и убийство противоположные понятия, – вызывающе говорит Каз, продолжая настаивать на своем. – А ты сказала, что должна убить меня, Аилесса.

Я вздыхаю и потираю виски.

– Он ничего не знает о Костяных волшебницах, – шепчу я Бастьену. – Видимо, не всем отцы рассказывают о нас истории.

– Какие истории? – спрашивает Казимир.

– Легенды, – отвечает Бастьен. – Женщины в белом на мостах, которые заманивают мужчин для танца.

– Ты хотела убить меня, Аилесса? – помолчав пару мгновений, спрашивает Каз.

– О да, – встревает Жюли. – Но не переживай, этим бы она оказала тебе большую честь, и когда-нибудь ты бы поблагодарил ее за это в Раю.

Я съеживаюсь. Неужели я когда-то верила, что это оправдывает кровавый ритуал?

– Но зачем? – Каз хмурит брови. – Какой в этом смысл?

– Он и о Перевозчицах не знает? – спрашивает меня Бастьен.

Я качаю головой, а Жюли смеется.

– Пожалуй, я присяду. – Она садится посреди выступа и подтягивает колени к груди. – Это надолго.

Сделав глубокий вдох, я начинаю рассказ с самого начала, с Тируса и Элары, возлюбленных, разделенных на заре времен миром смертных, который образовался между ними. Рассказываю о Белине и Гаэль, из-за которых и разделились два царства мертвых. Как родилась Леурресса, первая и единственная дочь Тируса и Элары. Как ей поручили преодолеть пропасть между миром смертных и царствами ее родителей, а также переправлять им души умерших… И эту долю несли все девочки, родившиеся в ее роду.

Но для рождения дочерей требовались мужчины, поэтому боги дали им amouré. Вот только Леуррессы не имели права влюбляться, ведь это отвлекало от божественного наказа, поэтому боги приказали им убивать своих amourés в течение года после обряда связи душ, а в награду Тирус и Элара даровали им право переправлять мертвых. А если Леурресса отказывалась делать это, то связь душ становилась проклятием. Через год аmouré все равно умирали, и Леуррессы вместе с ними.

– Но если бы ты убила меня в ту ночь, то я бы никогда не стал отцом твоего ребенка, – говорит Казимир.

Щеки опаляет жар.

– Этого бы никогда не случилось.

– Можешь не сомневаться, – ворчит Бастьен.

– Некоторые Леуррессы предпочитают не рожать дочерей, а сразу становиться Перевозчицами, – объясняю я. – Так хотела сделать и я.

– Но ты же должна была стать matrone, – встревает Жюли. – Разве главе рода не нужна наследница, как королям?

От ее слов все сжимается внутри. Я стану matrone. Мама не имела права передавать это право Сабине. Она ведь знала, что я жива.

– Никто не будет делать наследников, – говорит Бастьен.

– Я собиралась выбрать преемницу, – слегка поерзав, отвечаю я. – Это казалось мне лучше… ну… мне не хотелось так сближаться с amouré, прежде чем… – Я раздраженно вздыхаю. – Жестоко разделять постель с тем, кого придется убить. – Уши пылают, а гнев разгорается все сильнее. – Это требование богов несправедливо. Я заслуживаю лучшей жизни. – Я сглатываю и перевожу взгляд с Бастьена на Жюли, а затем тихо добавляю: – И ваши отцы тоже.

Жюли хмурится и стирает навернувшиеся на глаза слезы. А Бастьен скользит взглядом по полкам, пока не останавливается на статуэтке дельфина, после чего слегка стискивает челюсти.

– Так давайте положим этому конец. Давайте найдем способ прекратить жертвоприношения.

– Но как? – спрашиваю я. – Нельзя просто взять и остановить это. Ты знаешь, что произойдет, если я не убью Каза.

– Разве нельзя разорвать связь душ? – Каз ерзает на месте.

– Даже думать об этом не хочу, а то начнет болеть голова, – стонет Жюли. – Вы пока не встречались с моим братом, Ваше Величество, но поверьте мне на слово, он – гений. И если уж он не смог разобраться, как разорвать связь душ, то вряд ли сможет кто-то другой.

– Может, проблема не в ответе, а в вопросе, – говорит Бастьен.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурившись, спрашиваю я.