Уиллс впечатлился. В школе у некоторых мальчишек только и разговоров было что о девчонках; ему хватило ума сообразить, что почти все это пустая бравада, но все равно он часто и с беспокойством гадал, каково это – быть с девушкой. Один парень, иностранец, родители которого казались богатыми до безумия, говорил, что ходил в лондонский публичный дом вместе со старшим братом и за один вечер ему достались две девчонки и две бутылки до отвращения поганого шампанского, но брат за все заплатил. Секс гораздо лучше, если за него уплачено. Ведь как-никак, если женишься (придется, конечно, рано или поздно, если хочешь иметь сыновей), твоя жена будет обеспечена на всю жизнь, а тебе придется платить за нее, даже если она тебе уже осточертела.

Эти рассуждения шокировали Саймона. Почему-то они казались в корне неверными. Ему вспомнился его отец после смерти Сибил: не вызывало никаких сомнений то, что он любил ее до конца и горевал много лет, пока не нашел Джемайму, которую тоже явно любил. Возможно, думал он, все дело в том, к какой стране принадлежишь, потому что он просто не мог представить себе, чтобы кто-нибудь в его семье верил в такую чепуху.

Спеша сменить тему, Уиллс сказал:

– Ну ладно, по-моему, когда я вернусь, по сравнению с армией хорошо будет все, чем бы я ни занялся, – и он посмотрел на Саймона с такой надеждой, что у того не хватило духу предостеречь его от напрасных ожиданий.

Вместо этого они заговорили о своей обожаемой сестре Полли.

– Как дела у леди Фальшь?

– Я виделся с ней в прошлый раз еще до Рождества. В то время она была в порядке, только растолстела ужасно. Ты, конечно, в курсе, что она снова ждет ребенка.

– Конечно, в курсе. Он, наверное, должен родиться со дня на день.

– Вроде бы она ожидает его в этом месяце. Чертовски долго все это тянется, правда? Хорошо еще, места у них в доме хватает.

В этот момент официантка явилась убрать со стола и принести им счет.

– Большое спасибо за еду. Было потрясающе вкусно.

Саймон рассеянно кивнул, занятый подсчетом чаевых. В конце концов он прибавил пять шиллингов, и официантка поблагодарила его. Он надеялся, что она осталась довольна, но не знал наверняка. С Уиллсом он попрощался на автобусной остановке.

– Когда будешь уходить на службу, сообщи мне, – попросил он, и Уиллс пообещал.

Саймон перешел через дорогу к остановке в свою сторону, а потом передумал, решил пройтись пешком до Мейда-Вейл. Его совсем не тянуло в тоскливую квартиру Невилла, где наверняка чего-нибудь полным-полно – или грязных чашек и стаканов, которые ему предстоит перемыть, или незнакомых ему людей. И все они будут развлекаться под пластинки модных рок-н-ролльных групп, которые дрянная вертушка Невилла проигрывает так громко, что не уснешь. Скорее всего, решил он, в квартире будет полно всего сразу. Разговор с Уиллсом растревожил его. Какого черта он творит с собственной жизнью? Он вдруг с беспокойством осознал, что всегда думал о том, что ему не нравится, даже не пытаясь искать альтернативы. Чего ему хочется по-настоящему? Ответ явился с той же плавной легкостью, с какой выдвигается билетик из автомата. Ему хочется жить с Полли, стать у нее садовником или хотя бы учиться им быть, и в то же время помогать ей обустраивать дом для проведения свадеб. Помнится, он хотел этого, когда еще гостил у них, но так ничего и не предпринял. Он напишет Полли, спросит, можно ли ему приехать на выходные, тогда и поговорит с ними обоими. И он сам изумился, заметив, как повеселел от этого решения.

Рейчел и Сид

Эта ссора стала первой настоящей для них, и она чувствовала себя отвратительно. Да, между ними случались маленькие размолвки, но такие, как эта, – никогда. Всю дорогу обратно из Хоукхерста в Хоум-Плейс Рейчел отказывалась говорить, замкнулась в ледяном молчании, которое ощущалось как полное безразличие, позиция «мне совершенно все равно», чего раньше между ними никогда не бывало.

Все началось с того, что Эдвард и Диана пригласили их на ужин. Сид не хотелось ехать: отчасти потому, что она побаивалась Диану, но еще и потому, что ей действительно нездоровилось. У нее уже несколько месяцев «пошаливал», как она выражалась, живот, то есть пищеварение стало ненадежным, и она всегда чувствовала себя скверно, стоило ей поесть чего-нибудь калорийного. А она полагала (справедливо), что ужин окажется именно таким. Но Рейчел вбила себе в голову, что обязана помирить своих братьев, и считала поездку к Диане первым шагом к этому примирению. Отстаивая свое решение, она даже возмущенно предложила вызвать такси, если Сид не хочется садиться за руль, но Сид, конечно, не смогла с этим смириться. «Мотовство», – заявила она и больше слушать об этом не желала. И они отправились, Рейчел вооружилась букетиком фиалок из сада Дюши. Обе озаботились своей одеждой, Рейчел надела свой лучший синий льняной костюм, Сид – тоже костюм, но брючный, с шелковой рубашкой, которую Рейчел подарила ей на предыдущий день рождения.

Найти Парк-Хаус оказалось непросто, они заплутали, пришлось останавливаться и спрашивать дорогу у фермера на тракторе, везущем прицеп с тюками сена. Наконец они отыскали поворот на узкую дорожку, ведущую к дому.

– Вид на редкость внушительный, – заметила Сид и услышала от Рейчел:

– О, Эд всегда любил большие дома.

В холле их с разной степенью воодушевления приветствовали Эдвард, Диана и желтый лабрадор.

– Как чудесно видеть тебя, милая… лежать, Хани, ЛЕЖАТЬ! Это Диана.

– А это Сид, – сказала Рейчел.

– Рад видеть вас, Сид. – На краткий миг ее окутали ароматы сначала лавандовой воды, потом ливанского кедра, пропитавшие одежду Эдварда, и он повел обеих в гостиную.

Пол в этой комнате полностью покрывал ярко-желтый ковер, одно окно выходило на подъездную дорожку, два других – в сад с лужайкой, кедром и широкими клумбами травянистых растений вдоль трех огораживающих его стен.

Пока она разглядывала все это, а Эдвард откупоривал бутылку шампанского, произошел следующий диалог:

Рейчел: «Я привезла букетик маминых фиалок. Это давний сорт, она всегда считала, что они пахнут лучше всех».

Диана: «Как это мило с вашей стороны. Жаль, что срезанные фиалки так быстро вянут, правда?»

Обернувшись от окна, Сид увидела, что Диана положила цветы на ближайший столик. На ней было креповое платье насыщенного и яркого пурпурного цвета с рядом черных блесток вокруг низкого выреза. Я всегда буду недолюбливать ее, мелькнуло в голове у Сид.

Эдвард разлил шампанское по четырем бокалам и раздал их: «Выпьем за всех нас». Он поднял свой бокал, и все они выпили – точнее, Рейчел слегка пригубила шампанское. Она пила очень мало, но в ее семье всегда относились к вину серьезно, и, естественно, она не желала обидеть Эдварда. Сид бездумно отпила глоток; раньше она обожала шампанское, но последние два или три раза оно вызывало у нее острое несварение. Ну и ладно, мне незачем допивать, ведь я за рулем, подумала она. Вспомнив об этом оправдании, она воспряла духом и задумалась, как долго еще Диана будет избегать разговоров с ней.