Перевал Сент-Готард — высота 2108 метров. «Какое значение для обеих сторон могло иметь обладание С.-Готар-дом? Мы имеем смелость утверждать: крайне незначительное, как бы предосудительным ни показалось такое мнение генеральным штабам армий»[399], — писал впоследствии знаменитый военный теоретик Карл Клаузевиц[400], поясняя, что в глубь Швейцарии вели и другие, более удобные и безопасные пути.

Очевидно, так, но будем исходить из того, как это считали в 1799 году:

«На театре войны гора Сен-Готард как в Италии, так и в Швейцарии есть ныне важнейший пункт, к удержанию коего нужно употребить все способы»[401], — предписывал Суворов графу Гадику[402], ибо «18 мая С.-Готард был уже во власти союзников»[403]. Вот только 14 августа они его потеряли…

«Чем далее шли мы от Александрии к Швейцарии, тем более климат изменялся, делался суровее, пасмурнее, холоднее; слишком часто мочил нас и крепко мочил дождичек, с пронзительным, холодным ветром. С переменою климата и жители проходимых нами мест изменялись, города, местечки и селения постройкою были хуже итальянских, — но люди в движениях своих были проворнее итальянцев, крупнее ростом и благороднее в лице — так мне казалось…»[404]

«Поход через Альпийские горы не представлял нам никаких выгод, ни такого изобилия в продовольствии, как Италия. Напротив того, в осеннее время, с беспрерывными дождями, а часто и снегом, без бараков, которые не из чего было сделать, армия находилась под открытым небом и питалась одним сыром и картофелем, от чего сделались болезни. Приятно, однако же, было видеть, с каким радушием встречали нас добрые швейцарцы: они выносили навстречу нашим солдатам вино, хлеб, сыр и фрукты»[405].

«4 сентября Суворов из Алессандрии прибыл в Таверну — у подножья Альп. Отсюда ему представлялось два пути на соединение с Корсаковым: кружной — в долину верхнего Рейна, и кратчайший — на Беллинцону, Сен-Готард, долину Рейсы — к озеру Четырех Кантонов. По представлению союзников-австрийцев, Суворов избрал этот второй путь с тем, чтобы, пройдя берегом озера на Швиц, действовать в тыл армии Массены. Однако австрийцы, советовавшие фельдмаршалу выбрать этот путь, утаили от него главное: вдоль озера дорог на Швиц не существовало, и русская армия неминуемо попадала в тупик»[406]. «По утверждению самого Суворова, он был убежден в том, что С.-Готардская дорога идет от Флюэлена, вдоль озера, в Швиц»[407].

Но это был, так сказать, главный сюрприз, и таковых австрийцы «подготовили» еще немало — более мелкого масштаба. Хотя, конечно, нелепо было бы считать, что все это делалось злонамеренно, с целью погубить русских. Нет, союзники просто не задумывались о том, чтобы их сберечь, действовали по известному принципу: «кони чужие, хомут не свой — погоняй, не стой». Уж ежели российские правители никогда людей не жалели, то чего тогда требовать от чужеземцев?! «Авось, прорвутся православные, нешто им!» — так, думается, можно выразить австрийскую точку зрения «на языке родных осин».

В результате исконно русского наплевательства с австрийской стороны «…расчет по продовольствию войск сделан ошибочный. Из соображения разных документов и данных видно, что первоначально Суворов предполагал взять с собой 14-дневный или, по крайней мере, 10-дневный запас провианта, но потом, вероятно, вследствие необоримых затруднений, ограничился 7-дневным»[408].

По словам участника похода, рацион этот был достаточно скромен: «Подойдя к горам, каждый из нас получил порцию сухарей, и этим запасом пришлось продовольствоваться чуть ли не все время странствования по голодной Швейцарии»[409].

6/17 сентября Суворов писал Францу I: «Я пришел сюда 4/15 числа: следовательно, сдержал свое слово; не без труда сделал я в 6 дней такой переход, на который считали нужным не менее 8 дней. Но здесь не нашел я ни одного мула и даже не имею никаких известий о том, когда прибудут они. Таким образом, поспешность нашего похода — осталась бесплодной; решительные выгоды быстроты и стремительности нападения — потеряны для предстоящих важных действий…»[410]

Австрийцы оказались правы: православные нашли, как вывернуться. Очень интересным представляется письмо Суворова императору Павлу I, датированное 9 сентября:

«В сем отчаянии не оставалось нам иного средства, как употребить вместо мулов казачьих лошадей, которое толико спасительное средство изволил к нашему общему утешению преподать его императорское высочество, благоверный государь великий князь Константин Павлович»[411].

Подумать только, никто из опытных военачальников и боевых офицеров не мог догадаться, а 20-летний великий князь сообразил сразу! Тонким политиком был фельдмаршал Суворов…

Очевидно, вся армия сразу узнала, кто принял столь гениальное в своей простоте решение: «Мысль [Константина Павловича] употребить казачьих лошадей под вьюки действительно была сообразна с обстановкой, ибо в горах спешенные казаки могли принести больше пользы»[412].

«Вместо обещанных 1429 мулов австрийцы заготовили 650; с провиантом они, кажется, тоже запоздали. После долгого ожидания решились, наконец, вместо недостающих мулов употребить для перевозки провианта и багажа 1500 казачьих лошадей»[413].

План действий Суворова был таков: «Во всей позиции неприятельской от устья реки Аар чрез кантоны Цюрих, Гларис, Швиц, Ури и Унтервальден самая сильнейшая часть есть левое крыло не только по числу войск, но и по естественным препятствиям, которые представляются наступающему от местности…