Протяжный треск раздается у нас под ногами. Я вскрикиваю от неожиданности. Потрясенные, мы оборачиваемся на звук – огромная плита на полу сдвигается, открывая нашим взглядам лестницу, тонущую во мраке.

– Это безопасно? – шепчу я. Кромешная тьма внизу заставляет сердце сжиматься. Я наклоняюсь, чтобы разглядеть хоть что-нибудь, но внизу не видно ни огонька.

– Другой двери нет, – пожимает плечами Зели. – Разве у нас есть выбор?

Тзайн выбегает из храма и возвращается с обгоревшей бедренной костью, обернутой лоскутом, оторванным от его рубашки. Мы с Зели отшатываемся, но он проносится мимо и поджигает ткань огнивом, делая факел.

– Следуйте за мной, – зовет он, и мой страх уменьшается от уверенности, звучащей в его голосе.

Мы спускаемся. Тзайн идет впереди. Хотя факел освещает наш путь, вокруг ничего не видно. Я держусь рукой за неровную стену, стараясь восстановить дыхание, пока наконец мы не оказываемся в подземелье. Когда я спускаюсь с последней ступеньки, плита наверху закрывается с оглушительным треском.

– Небо!

Мой крик звенит в темноте. Я бросаюсь к Зели:

– Что нам делать? – дрожу я. – Как мы отсюда выберемся?

Тзайн разворачивается, готовый бежать вверх по лестнице, но замирает, услышав в воздухе тихое шипение. Через секунду факел гаснет, оставив нас в кромешной тьме.

– Тзайн! – кричит Зели.

Шипение становится громче. Ветер, горячий и влажный, пронизывает меня с головы до ног. Вдыхая, я чувствую, как мышцы расслабляются и все вокруг плывет.

– Это яд, – хрипит Тзайн, а затем я слышу глухой удар, с которым его тело валится на пол. Не успев понять, что произошло, я тоже тону во тьме.

Когда мой легион входит в Сокото, я слышу перешептывание. Вскоре я понимаю, почему. Мы здесь – единственные стражники.

– Где патрули? – шепчу я Каэе. Все вокруг разом замолкают, как будто эти люди раньше никогда не видели королевской печати Ориши. Одному небу известно, что сделал бы отец, столкнувшись с таким неуважением.

Мы спешиваемся у озера, настолько чистого, что деревья отражаются в нем как в зеркале. Лула скалится на группу детей, и они убегают, когда она подходит к воде и принимается пить.

– В передвижных поселениях нет стражи. Это трата денег и времени – жители постоянно переезжают с места на место.

Каэя расстегивает шлем, ветер играет ее волосами. Мне хочется снять свой, но нужно скрывать белую прядь.

Найди ее. Вдыхаю свежий воздух, пытаясь забыть о белизне в волосах хотя бы на минуту. В отличие от жаркого, дымного Лагоса эта деревушка кажется чистой. Ветерок придает сил, а прохладное дыхание озера успокаивает пламя в моей груди. Сердце бьется быстрее при виде местных предсказателей. Я думаю только об убийстве девчонки.

Ни на секунду не забывал, что она тоже может меня убить.

Стискиваю эфес меча, скользя глазами по предсказателям. Сложно представить всю силу ее магии. Как я смогу защититься? А что если ей достаточно будет слов, чтобы убить меня? От страха все внутри замирает. Ей всего лишь нужно будет указать на мой шлем, назвав спрятанное под ним проклятие, и Каэя увидит белую прядь, а моя тайна откроется миру…

Соберись, Инан. Я закрываю глаза, крепко сжимая теплую пешку, и считаю про себя. Нужно исполнить долг, Орише все еще угрожает опасность. Это приводит меня в чувство. Я провожу по кривой рукояти метательного ножа. Будь она тысячу раз магом, меткий удар остановит ее. Острое лезвие вонзится в грудь…

Но сколько бы ни обдумывал план мести, я понимаю: девчонка не здесь. Вокруг полно любопытных предсказателей, но ее серебряного взгляда среди них нет.

Убираю руку с ножа, чувствуя странную пустоту в груди, похожую на разочарование.

Или это облегчение?

– Возьмите эти объявления, – говорит Каэя солдатам, раздавая им свитки пергамента. На каждом – самодовольное лицо девчонки. – Узнайте, если кто-нибудь видел ее или рогатую леонэру – скорее всего, они будут вдали от побережья.

Каэя поворачивается ко мне, решительно сжав губы:

– Расспросим торговцев. Если они действительно отправились на юг, то должны были набрать припасов.

Я киваю и пытаюсь расслабиться, но рядом с Каэей это невозможно. От нее не ускользает ни малейшего движения. Кажется, ее уши ловят любой шорох.

Иду за ней, и напряжение внутри растет с каждым шагом. Железо доспехов будто превращается в свинец. Мы идем медленно, но мои ноги дрожат. Еще немного, и я начну оступаться или вовсе упаду. Сгибаюсь, упираясь руками в колени. Мне просто нужно перевести дыха…

– Что ты делаешь?

Я вскакиваю, не обращая внимания на пламя, вспыхнувшее внутри от раздражения в голосе Каэи.

– Па… Палатки… – Я указываю на самодельные укрытия перед нами. – Я изучаю их.

Здесь есть на что посмотреть: для строительства мы используем металлические шесты и шкуры гиппопотана, а эти сделаны из ветвей и покрыты мхом. Они кажутся гораздо более удобными. Солдатам стоит перенять этот способ.

– Не время изучать примитивную архитектуру. – Глаза Каэи сужаются. – Сконцентрируйся на задании.

Она поворачивается на каблуках и быстро уходит, раздраженная тем, что я трачу ее время. Спешу за ней, но, когда мы идем мимо фургонов и телег, я замечаю полную женщину. Она не смотрит на нас. Все ее внимание приковано к прижатому к груди одеялу.

Мое проклятие вырывается наружу, как долго сдерживаемые эмоции. Чувства матери захлестывают меня: искры ярости, смешанные со страхом. Но есть кое-что еще, что я ощущаю сильнее всего – желание защититься. Незнакомка напоминает мне рогатую леонэру, закрывающую собой единственного детеныша. Я ничего не понимаю, пока сверток, прижатый к груди женщины, не заходится плачем.

Ребенок…

Мой взгляд скользит по каштановой коже женщины и останавливается на остром камне в ее руке. Материнский ужас отдается в моих костях, но ее решимость бороться – куда сильнее.

– Инан!

Я прихожу в себя, как всегда, когда слышу Каэю. На пути к фургонам я оборачиваюсь и гляжу на женщину, изо всех сил удерживая проклятие внутри, хотя мой желудок горит огнем. Чего она боится? Какое мне дело до ее ребенка?

– Подожди. – Я останавливаю Каэю у вагона, запряженного однорогими гепанэрами. Пятнистые звери смотрят на меня немигающими оранжевыми глазами. Острые клыки пугающе выступают из-под черных губ.

– Что?

Бирюзовое облачко зависает у двери фургона. Оно больше, чем предыдущие.

– У этого торговца большой выбор. – Я пытаюсь говорить спокойно.

Соленый морской запах ее души. Несмотря на борьбу с магией, идущую во мне, я чувствую запах девчонки – он буквально обволакивает, когда я прохожу сквозь облачко. Предсказательница возникает у меня перед глазами, ее темная кожа едва не светится под солнцем Сокото.