– Он изучил ритуалы – то, как кровь сентаро удерживала магию в Орише. Когда я вернулся, Саран убил мой народ, прервав связь с Небесной Матерью, и изгнал магию из этого мира.

Амари зажимает рот ладонью, слезы струятся по ее нежному лицу. Я не могу представить, что человек может быть столь жесток. Не знаю, что бы я сделала, будь он моим отцом.

Лекан поворачивается к нам, и, видя его лицо, я сознаю, что не могу даже представить, как ему больно и одиноко. После Рейда у меня остались Тзайн и папа. Все, что по возвращении нашел он – скелеты, трупы и немых богов.

– Саран планировал резню и управлял ею. Когда мои близкие погибли и магия покинула мир, он отправил солдат убить ваших.

Закрываю глаза, пытаясь отогнать воспоминания о пожарах и крови, которые принес Рейд. Папа кричит, когда стражник ломает ему руку. Мама хватается за черную магацитовую цепь, затянутую на ее горле. Я плачу, когда ее тащат прочь.

– Почему они ничего не сделали? – взрывается Тзайн. – Почему не остановили его?

Опускаю ладонь ему на плечо и сжимаю, чтобы успокоить. Я знаю брата: за его криками скрывается боль.

– Сентаро защищают жизни, а не забирают их.

Долгое время мы молчим, лишь всхлипывания Амари нарушают тишину. Разглядывая разрисованные стены, я начинаю понимать, как далеко готовы зайти враги, чтобы помешать нам.

– Но сейчас магия возвращается, так? – спрашивает принцесса, вытирая глаза. Тзайн протягивает ей лоскуток, оторванный от своего плаща, но его доброта вызывает у нее новые слезы.

– Свиток сработал с Зели и Мамой Агбой, – продолжает Амари. – Он изменил мою подругу. Если мы покажем его всем предсказателям Ориши, этого хватит?

– Саран разорвал прежнюю связь между магами и богами, когда убил сентаро. Свиток возвращает магию, потому что способен восстановить эту связь на краткое время, но для того, чтобы сделать ее постоянной, нужно провести ритуал единения. – Лекан с почтением достает пергамент: – Я много лет искал три священных артефакта, но почти ничего не добился. Я смог найти костяной кинжал, но боялся, что остальные дары Саран сумел уничтожить.

– Не думаю, что это вообще можно сделать, – говорит Амари. – Отец приказал адмиралу избавиться от свитка и солнечного камня, но у того ничего не вышло.

– Он не справился потому, что их нельзя уничтожить человеческими руками. Жизнь им дала магия, и только она способна ее забрать.

– Так мы можем это сделать? – настаиваю я. – Можем вернуть магию?

Впервые Лекан улыбается. Надежда загорается в его золотых глазах.

– Приближается солнцестояние, подобного которому не было уже сто лет. Тысячелетие назад Небесная Мать наделила людей своими дарами. Это – последний шанс исправить наши ошибки и пробудить магию.

– Как? – спрашивает Тзайн. – Что нужно сделать?

Лекан разворачивает свиток, рассказывая о его символах и знаках:

– В вековое солнцестояние на северном краю моря Оринион появляется священный остров. На нем стоит храм богов. Нужно взять туда солнечный камень и костяной кинжал и прочитать там древнее заклинание из свитка. Если мы совершим ритуал, то создадим новую кровную связь и защитим магию, которая вернется к нам на сотню лет.

– И каждый предсказатель станет магом? – спрашивает Амари.

– Если сможете совершить ритуал до солнцестояния, каждый предсказатель старше тринадцати лет обретет силу.

Вековое солнцестояние, повторяю я про себя, считая, сколько времени у нас осталось. Инициатические состязания Мамы Агбы проводятся на растущую луну, после ежегодной ловли тигровых рыб. Если солнцестояние приближается…

– Секунду, – кричит Тзайн, – до него ведь меньше месяца!

– Что? – Моя грудь сжимается. – Но что будет, если мы пропустим его?

– Ориша никогда не обретет магию.

Сердце проваливается куда-то вниз, будто меня столкнули со скалы. Меньше месяца или никогда?

– Но магия ведь уже здесь. – Тзайн трясет головой. – Ее возвращает свиток. Если мы покажем его всем предсказателям…

– Не сработает, – прерывает его Лекан. – Свиток не соединяет с Небесной Матерью, он только временно возвращает связь с богиней-сестрой. Без ритуала магия исчезнет после солнцестояния. Восстановить связь с Небесной Матерью – наш единственный выход.

Тзайн вытаскивает карту, и Лекан отмечает путь туда, где должен появиться священный храм. Я молюсь, чтобы место было неподалеку, но вижу удивленные глаза Тзайна.

– Постойте, – вмешивается Амари. – У нас есть свиток и костяной кинжал, но где солнечный камень?

Она с ожиданием смотрит на складки мантии сентаро, но сияющего камня не видно.

– Я отправился за ним в Варри, где его впервые прибило к берегу, затем проследовал в Ибеджи, но духи призвали меня сюда, и вот мы встретились.

– Так у вас его нет? – спрашиваю я.

Лекан качает головой, а Тзайн чуть не взрывается:

– Тогда как мы должны это сделать? Туда добираться-то целый месяц!

Ответ неизменен, как рисунки на стене. Предсказатели никогда не станут магами. Саран будет править.

– Вы можете нам помочь? – спрашивает Амари.

– Я могу указать вам путь, – кивает Лекан. – Но мои силы не безграничны. Только женщина может быть мамалаво. Я не могу провести ритуал.

– Но вы должны, – настаивает Амари. – Вы – единственный оставшийся в живых сентаро!

– Не выйдет. – Лекан качает головой. – Сентаро не похожи на магов. Родство с богами у нас в крови, но, чтобы восстановить связь с Небесной Матерью, нужно совершить ритуал.

– Тогда кто это сделает?

Лекан смотрит на меня пронизывающим взглядом.

– Маг. Тот, кто связан с богами.

Через секунду до меня доходят его слова. Я едва удерживаюсь от нервного смешка.

– Если Небесная Мать вручила тебе свиток руками дочери Сарана, ее воля ясна.

Она ошибается, едва не кричу я. Мне не под силу спасти магов. Я даже себе помочь не могу.

– Лекан, нет. – Живот сводит как тогда, на рынке, когда Амари схватила меня за руку. – Я слишком слаба и никогда не читала заклинаний. Вы говорите, что свиток связывает меня с Ойей, но не с Небесной Матерью.

– Я помогу. Исправлю это.

– Помогите лучше себе или Тзайну. – Я толкаю брата вперед. Даже Амари – лучший вариант, чем я.

Но Лекан берет меня за руку и ведет за собой через зал под куполом. Он отметает мои возражения прежде, чем я открываю рот:

– Боги не ошибаются.

* * *

Пот круглыми бусинами выступает у меня на лбу, когда мы поднимаемся по очередной каменной лестнице. Пролет за пролетом мы взбираемся на вершину горы. С каждым шагом в голове возникает новое предположение, где именно меня ждет провал.