– Нет. Ты принес?

– Принес… Милая, только умоляю – трать разумно, я до следующего месяца ничего не смогу тебе дать, Артуру нужны демисезонные сапоги, скоро весна. Я и то пока не в состоянии купить ему… А что случилось, Аля?

– Скороварка взорвалась. Такую дрянь делают, хоть в суд на них подавай… Ведь сегодня только купила!

– Ты не пострадала? – испуганно спросил Павел.

– Я пострадала! – вдруг крикнула я.

Возникла пауза. Через минуту в кухню осторожно заглянул Павел.

– Вот, полюбуйтесь, – обвела я вокруг рукой. – И мне в этом свинарнике жить. Но я не стану больше убираться, Алевтина Антоновна… Мне надоело.

Тугина, гневно сопя, выглянула из-за плеча бывшего мужа.

– Скороварка взорвалась? – Я указала на потолок, на бахрому из макарон. – А почему? Алевтина Антоновна сроду никаких инструкций не читала. Ей лень. Ей лень в обычной кастрюле макароны сварить, она все время ждет, что кто-то ей эту жизнь облегчит. Думала, что скороварка это за нее сделает. Столько вещей уничтожено, сломано, разбито… – Я пнула ногой осколки посуды, валявшиеся на полу.

Павел с ужасом глядел на меня, Тугина наливалась гневом, но пока молчала.

– Вы, Павел, последние деньги у своего сына отнимаете… Чтобы этой прорве дать. Но это же… это же предательство своих близких. Зачем вы этой, в общем-то, чужой тетке, деньги свои отдаете? Почему не на сына тратите, а на нее? – Я пальцем указала на Алевтину.

– А какое твое дело, Лидочка, хорошая ты наша девочка? – презрительно протянула Тугина. – Ты не имеешь права считать чужие деньги, вот что я тебе скажу.

– Имею, – хладнокровно парировала я. – Вы мне тут вредительствуете, гадости разные делаете, а я должна молчать? Вы, Алевтина Антоновна, развязали со мной войну и думаете, что я сразу должна капитулировать, сдаться? Вот вам. – Я сунула ей под нос фигу.

– Нет, Паша, ты посмотри, с каким злобным чудищем я тут живу… – плачущим голосом произнесла Алевтина, обращаясь к бывшему мужу.

Павел ничего не ответил, он просто стоял, переводя испуганный взгляд то на меня, то на Тугину, и теребил в руках свою кепку.

– Зачем вы ей деньги даете, Павел? Вы же ее развращаете… Вы потакаете ей в ее безделье, – продолжила я решительно. – Возьмите у нее деньги обратно, купите сапоги своему сыну, слышите? Она же их на жратву потратит, на покупку ненужных вещей, которые сама тут же и сломает…

– Лида, ты действительно не имеешь права, это тебя не касается… – нервно возразил Павел.

– Когда десять лет подряд наблюдаешь у себя под носом этот бред, то рано или поздно захочется вмешаться! – сказала ему я. – Я не робот, я человек. Я закрывала глаза, затыкала уши, я слова лишнего себе не позволяла, если вы оба дадите себе труд вспомнить… Но мое терпение лопнуло. Вы, Павел, вырастили огромного, жирного, ленивого паразита. – Я коротким жестом указала на Алевтину. – Этот паразит питается не только вашей кровью… Да, ладно бы вы один жили, тогда это действительно было бы только вашей проблемой… Но этот паразит пьет кровь ваших близких, жены и сына. Да бросьте вы ее наконец, хватит к ней бегать, пусть сама разбирается со своими проблемами! – Я опять указала на Тугину.

Сама же Тугина в этот момент, похоже, не знала, что ей делать. Стояла ошеломленная, выпучив глаза и прижав ладони к сердцу.

Я вдруг словно насквозь увидела эту женщину, услышала ее мысли. «Что мне делать? – лихорадочно соображала она. – Устроить скандал, пойти врукопашную с Лидкой? Да я ее одной левой… Но как-то неудобно перед Павлом, я же вроде как несчастная слабая женщина…»

Алевтина застонала. Потом наклонилась вперед, по-прежнему прижимая ладони к сердцу.

– Если вы тут вздумаете упасть, Алевтина Антоновна, то мы вас не поднимем. В вас же килограммов сто двадцать, не меньше? Так и будете лежать в коридоре, словно кит, выброшенный на берег. И не перешагнешь ведь.

– Лида, да что ты такое говоришь, не видишь разве, что человеку плохо? – плачущим голосом завопил Павел.

– Хотя нет, пусть падает, – задумчиво произнесла я. – Но тогда придется во двор выходить, искать наших дворников. Они, пожалуй, рублей за пятьсот согласятся вас, Алевтина Антоновна, до кровати дотащить. Вы готовы пожертвовать этими деньгами?

Тугина опять тихо застонала.

– Паша, дай руку… помоги мне… Господи, это в собственном доме приходится такое выслушивать…

Она беззвучно заплакала. Павел подставил ей плечо, помог зайти в комнату, лечь на кровать.

– Мне плохо… сердце… – лепетала Тугина.

– Где у тебя таблетки? Нитроглицерин?.. – хлопотал вокруг бывшей жены Павел.

– Нитроглицерин не при всяких недомоганиях с сердцем давать можно, – стоя в дверях, мрачно произнесла я. – В одном случае он спасет, в другом – убьет. При стенокардии принимают одни лекарства, при инфаркте – другие. А возможны и противопоказания! Так что никакого самолечения, тут нужна квалифицированная помощь…

– Да, я сейчас «Скорую» вызову, – пробормотал Павел.

– Не надо «Скорую», дайте мне умереть спокойно…

– Ты умираешь? Так плохо? – совсем потерялся мужчина. Я воткнула штепсель в розетку от городского телефона и молча протянула Павлу трубку. Подсказала, какие цифры набирать.

Тугина лежала на кровати и испуганно смотрела на нас.

– Алло, «Скорая»… человеку плохо! – после небольшой паузы, услышав ответ, закричал отчаянным голосом Павел в трубку.

Потом принялся сбивчиво объяснять: кому плохо, сколько лет заболевшей и т. д. и т. п. В конце продиктовал адрес. Вернул телефон мне. Я поставила трубку на базу.

– Не верю я нашим врачам… – слабым голосом пролепетала Тугина. – Что они понимают… Угробят ведь…

– Алечка, успокойся, я с тобой, я не позволю! – жалостливым голосом произнес Павел, держа бывшую жену за руку.

– Если вы не верите врачам, Алевтина Антоновна, то почему сами не следите за своим здоровьем? – раздраженно произнесла я. – У вас лишний вес, а вы сардельки покупаете и тортики… Конфет два кило на прошлой неделе притащили, сами хвастались, я помню. Ну куда вам два килограмма конфет, это же прямая дорога к диабету!

– Паша, убери ее… убери! – простонала Тугина.

Павел подскочил ко мне со страдальческим, перекошенным лицом. Прикоснуться ко мне он явно боялся. И сделал вот что: вдруг повернулся ко мне спиной и стал выталкивать в коридор. Что мне оставалось делать? Я перехватила Павла за шею и талию и потащила за собой.

Мы оба оказались в коридоре, и я захлопнула дверь, ведущую в комнату Тугиной.

– Лида, что вы делаете, вы меня чуть не задушили…

– Тсс, – шикнула я. – У меня кое-что есть. Сейчас дам послушать.

Я потащила Павла за собой (он упирался, но я была упрямой), у себя в комнате взяла свой мобильник, включила диктофонную запись.