Во внутреннем дворе раздался лязг двери – на прогулку вывели первую камеру. Лежа с закрытыми глазами, Аня продолжала ловить звуки. Мужские голоса моментально распространились по всему двору, потом заскрипела лавочка под окном, загудела решетка, и кто-то игриво спросил, заглядывая к ним в камеру:

– Ну что, девчонки, как дела?

– Блядское радио, – злобно ответила Катя.

– Понимаю, – с готовностью сказал парень. – Мы стучали, чтобы сменили, но какой-то пердун сказал “другим нравится”.

– Мы т-тоже стучали, нам то же самое сказал, – мрачно сообщила Наташа.

Повисла пауза, в которой особенно отчетливо слышался голос ведущей. Аня открыла глаза.

– Совсем там плохая погода? – спросила Диана, лежа на кровати.

Из-за вновь распахнутого окна в камере моментально стало холодно.

– Вообще дубак. У нас четверо только вышли гулять. Тебе, наверное, совсем не понравится.

– Почему? – не поняла Диана.

– Ну, ты вон какая, – смущенно пояснил парень и сделал руками невнятный жест. – Там, откуда ты приехала, наверное, тепло.

Диана сузила глаза:

– Я в Москве родилась, дурак. У меня просто дед кубинец.

– Ммм… – промычал парень и поскорее переменил тему: – А Майечка где?

– Греется.

– А новенькие есть?

– Нет.

– А к нам одного привели. Узбек какой-то. На чужой машине в дерево въебался.

– Он украл ее, что ли?

– Да не, как украл? У него там история какая-то любовная. Ему девушка нравилась, он к ней подкатывал, помочь хотел. Она без денег сидела, он ее устроил в автосервис, где сам работает. Девушка при этом бухает, а он вообще не пьет. Ну он же этот, мусульманин, сами понимаете. Ну и она с каким-то там другим механиком затусила, они купили водки и уехали вместе. А этот узбек так расстроился, напился впервые в жизни, сел в чужую тачку, которую ремонтировал, по газам – и в первое же дерево.

Катя фыркнула:

– Хорошо, что в первое. Так был бы угон, а так, может, выпутается.

– Может, да, а может, и нет, – глубокомысленно ответил парень. – Сиги-то у вас есть?

– Да бери, вон лежат.

Парень спрыгнул на землю, и Аня услышала звук захлопнувшегося окна. С облегчением она выбралась из-под одеяла, но радость ее была недолгой – Катя зажгла сигарету и тут же открыла окно снова.

– Давно к нам, кстати, никто новенький не заезжал, – заметила Диана, тоже закуривая.

– А я завтра выхожу! – неожиданно сообщила Ирка, на секунду высунувшись из-за своего поднятого джинсового воротника.

– Скорей бы, – проворчала Наташа. Воспользовавшись открытым окном, она тоже закурила сигарету. – В-во сколько ты т-там?

– В два десять!

– А я тоже завтра, но только в пять вечера, – вздохнула Майя. Она сидела на кровати, по шею закутанная в одеяло, и заплетала косу.

– Самое стремное вечером выходить, – заметила Катя, стряхивая пепел. – Вроде уже конец, но все равно как будто лишний день тут торчишь и маешься. Я вот в девять пятнадцать утра отсюда свалю.

– А я как раз в-вечером, – угрюмо сказала Наташа и почесала голое плечо. Бросив раздраженный взгляд на радиоточку, она добавила: – Достали эти новости!

Она решительно направилась к двери и несколько раз ударила по ней ногой в розовом шлепанце.

– Выключите радио! – заорала Наташа.

Ей никто не ответил.

– А вы не пробовали его сломать? – поинтересовалась Аня. Ей новости не мешали по-прежнему, но мысль о будущих песнях добавляла ей свирепости.

– Да тут же камера, – сказала Катя, кивнув на черную полусферу в углу потолка. – Потом еще повесят на тебя порчу имущества. Да и как сломаешь, щиток привинчен.

– Как вы думаете, а они на нас смотрят? – вдруг забеспокоилась Майя.

– Смотрят, понятное дело.

– И даже когда мы… ну… в туалете?

Все помолчали.

– Да нет, – неуверенно сказала Диана. – Мне муж говорил, эти камеры так стоят, что тот угол не захватывают.

– А в душе они есть?

Все снова помолчали.

– Хорошо, что я туда не ходила, – заключила Майя, разглядывая лица остальных.

– Тебе-то что б-бояться? – презрительно спросила Наташа. Мрачная, как грозовая туча, она отошла от двери и плюхнулась обратно на Иркину кровать. – Т-ты вон себе всяких ринопластик наделала и с мужиками за деньги ебешься.

– Я не за деньги с ними е… сплю! – возмутилась Майя.

– Вообще-то то, что ты вчера рассказывала, и правда похоже на эскорт, – многозначительно заметила Диана и выкинула сигарету.

Майя поджала губы и покачала головой. На лице ее была написана усталость от непроходимой человеческой глупости.

– Между мной и теми, кто работает на “Досуге”, есть большая разница.

– Как работают? – не поняла Аня.

– На “Досуге”. Это сайт такой, где можно снять проститутку.

– А-а…

– Там они обязаны спать с мужиками. То есть какой-нибудь тип ее снял – и все, ей право голоса не предоставляется. У меня все по-другому. Я встречаюсь, с кем хочу, и сама решаю, спать или нет. Типу я ничем не обязана. Могу сходить в ресторан – и после этого все, до свидания.

– И часто ты вот говоришь после ресторана “все, до свидания”? – скептически спросила Катя.

– Не очень, – призналась Майя. – Но все равно я могу так сделать! У меня все добровольно.

– У д-девушек на твоем “Д-досуге” тоже все добровольно, – фыркнула Наташа. – Они же сами т-туда свои фотографии разместили.

Майя хотела что-то ответить, но в этот момент радио смолкло. Все опять синхронно посмотрели на него. Из точки над дверью донеслось несколько захлебывающихся звуков, а потом оглушительно заиграла музыка. Громкость, впрочем, тут же убавили.

– Ну наконец-то! – воскликнула Наташа. Даже когда она радовалась, ее брови оставались парадоксально насупленными.

В двери вдруг приоткрылось окошечко.

– Романова! – закричал в него толстощекий мент-дежурный.

– Что? – изумленно спросила Аня.

– Собирайтесь, сейчас в суд поедете!

– В какой еще суд?

– Вы жалобу подавали? Ну вот собирайтесь. За вами уже конвой приехал.

Окошечко с лязгом захлопнулось.

– Ничего себе, как быстро. Только вчера написала, и уже в суд, – уважительно сказала Катя, словно эта скорость была личной Аниной заслугой.

– Надо было и мне вчера написать жалобу! – расстроилась Майя. – Вдруг меня бы сегодня и выпустили. Всего лишь на день раньше, но хоть что-то!