Ребятам было уже грустно: скоро конец.

Наверное, когда-нибудь придумают так, что цирковые представления будут длиться почти без конца. И будет в них не два и не три отделения, а… (впишите цифру – сколько вам надо).

– А когда я домой приду, – сказал Петька, – там у меня будет «представление продолжается». Больше меня из дому не выпустят. До первого сентября. А потом станут только в школу выпускать. Цепь для меня купят. Буду сидеть на цепи, как барбос.

– Сам ведь виноват, – сказала Лёлишна. – Вот если бы ты сегодня не сбежал в цирк, завтра тебя уже выпустили бы.

– Он что, тоже неподдающийся? – спросил Владик.

– Вроде этого, – ответил Виктор.

– Тогда его надо на поруки взять.

– Это как? – спросили ребята.

– Очень просто, – начал объяснять Владик. – Пойти к нему домой и сказать, что вы за него ручаетесь.

– Это как? – спросил Петька.

– Отвечать они за тебя будут. Не одного тебя ругать станут, а вместе с ними. Со мной несколько раз так делали.

– И помогает? – спросила Лёлишна.

– Помогать-то, конечно, не помогает, – честно признался Владик, – но зато удобно. Тебя, к примеру, из школы исключать надо, а класс тебя на поруки берёт. Значит, в школе остаёшься. Стоишь себе на собрании, краснеешь, но домой идти не страшно. А дальше ещё лучше. Натворишь чего-нибудь, а отличники на собрании говорят: мы недоглядели, мы чего-то там не проявили, мы упустили. А им говорят: вы недоглядели, не проявили, упустили, не сумели куда-то подойти.

– Я не против! – радостно заявил Петька. – Берите, берите меня на поруки эти самые! Ни капельки не возражаю.

– Он не возражает! – воскликнул Виктор. – Ты сначала нас спроси, согласны ли мы за тебя ручаться. А если ты нас подведёшь? Тогда что?

– Закопайте меня живьём в могилу! – Петька шесть раз ударил себя кулаком в грудь. – Под трамвай киньте! Троллейбусом на меня наезжайте! Грузовиком раздавите! Электросваркой на кусочки разрежьте, если я вас подведу!

– Не кричи, – остановила его Лёлишна. – Я бы с удовольствием взяла тебя на поруки. Но мне тебя на поруки не отдадут, да и ни к чему они. Ничего с тобой особенного не будет. Накормят и спать уложат.

– Так и вам ничего не будет, – сказал Владик. – Раз, два и взяли на поруки. А дальше – каяться только. Вот и всё.

Петька взмолился:

– Возьмите! Поручитесь!

– Как же за тебя ручаться, – спросил Виктор, – когда ты без царя в голове живёшь?

– А с чего это у меня в голове царь должен быть? – возмутился Петька. – Смейтесь, смейтесь, – угрожающе произнёс он. – Вот попадёте в беду, я тогда тоже ухохочусь.

Лёлишна возмутилась:

– Да какая у тебя беда? Захотел – из дому убежал. Захотел – в цирк пошёл. Мороженое ел. Хохотал. Теперь немножко попадёт. И правильно.

– Последний раз спрашиваю, – грозно проговорил Петька, – берёте меня на поруки или нет? Друзья вы мне или просто так, понарошку?

– Досмотрим представление, – предложила Лёлишна, – и решим, что с тобой делать.

НА ЭТОМ

ЗАКАНЧИВАЕТСЯ

ВТОРОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

НАШЕЙ ПРОГРАММЫ.

Не успел Горшков как следует погоревать о своём втором появлении перед зрителями, как рядом оказался работник уголовного розыска и сказал:

– К майору. Я с машиной.

Ни жив ни мёртв сел Горшков в газик.

Он был уже абсолютно уверен, что сейчас его попросят удалиться из рядов героической милиции. Иначе не стал бы товарищ майор вызывать его, да ещё в такое позднее время.

И скажет ему товарищ майор:

– Горшков! Я, конечно, не являюсь твоим непосредственным начальником. Но считаю своим долгом вот сейчас, ночью, высказать тебе своё презрение. Как старый боец заявляю, что руки тебе не подам, встретив, перейду на противоположную сторону улицы.

«И правильно! – чуть не крикнул Горшков, сидя в газике, где ему пришлось согнуться в три погибели. – Весь вечер у ковра бывший милиционер, ныне клоун – гражданин Горшков! Позор! Спешите видеть! Позор! Следите за рекламой!»

В кабинет он входил, готовый понести самое суровое наказание. Любое из них он считал справедливым.

– Устал? – спросил майор.

Горшков не мог произнести ни звука, только отрицательно покачал головой.

– Дело тут одно есть, – продолжал майор, – я сам поеду… Хотелось бы тебя с собой взять. Как ты на это смотришь?.. Да что с тобой?

– Я… всегда… го… тов… – с трудом выговорил милиционер. – Я… вам…

– Болен ты, что ли?

– Здоров, товарищ майор! – наконец-то смог выговорить Горшков. – Готов к выполнению любого задания! Рад стараться! – так громко гаркнул он, что от движения воздуха закачалась открытая форточка.

– Ну, ну! – удивился майор. – Здесь, брат, тебе не цирк.

– Виноват. Вырвалось. Больше не повторится.

– Садись и слушай. Помнишь, лет пять назад, а точнее пять лет назад, был у нас с визитом этот подлец по кличке Сом?

– Хорошо помню, товарищ майор. Как он тогда улизнул.

– Вот-вот. Пять лет Сом не действовал. Так сказать, отдыхал. Слонялся по разным южным городам. Взять его не удавалось. Чего его к нам сюда занесло, не понимаю. Видно, решил, что работа у нас неважно поставлена и он опять нас вокруг пальца обведёт. Сегодня он выходит на дело. Понимаешь?

– Ясно! – радостно выдохнул Горшков.

– Рисковать не хочется, – продолжал майор. – Работники у нас все молодые. А Сом опытен и очень опасен. Брать его надо наверняка. Мы с тобой рисковать будем. Согласен?

– Зачем обижать меня, товарищ майор? Зачем такие вопросы задаёте? Уж если я в цирке добросовестно службу несу, то чего мне Сома бояться?

– Зря обижаешься. Сердце подсказывает, что трудно нам сегодня придётся. Стар Сом, нахален до невозможности. Работает грубо. И опасно. Будь готов ко всему.

Горшков встал, ответил:

– Служу Советскому Союзу.

– Надеюсь на тебя, как на себя, – сказал майор. – Иди переодевайся. Там всё готово.

Скоро Горшков вернулся в кабинет, переодевшись в штатское. Одежда была лёгкая, удобная.

Майор сменил пиджак на спортивную куртку и шляпу на кепку.

– Посидим перед дорогой, – предложил он. – А в цирке ты меня насмешил. До слёз. Невезучий ты человек, Горшков. А цирк хорош. Жаль, не удалось досмотреть – вызвали. Ну, двинулись.