– О, салам алейкум, Борис… – отозвался собеседник, – как поживаешь, как твоя семья?

– Спасибо, все хорошо. Слава богу. Ибрагим… извини, что я накричал на тебя в прошлый раз.

Собеседник вздохнул.

– Мой отец говорил в таком случае: смиряй коня гнева своего уздечкой благоразумия. Все мы не безгрешны, но только Аллаху принадлежит суждение о нас. Чего ты хочешь?

– Продать.

– У тебя есть еще?

– Да.

– Сколько?

– Я хочу услышать цену.

– Она будет зависеть от того, сколько у тебя?

– Восемьдесят, – выдохнул Левитас.

Собеседник поцокал языком:

– Это очень много, друг мой. Мне столько не надо.

Левитас с трудом подавил раздражение:

– Остатки пойдут Ирану.

– Не торопись, друг мой, не торопись. Ирану ты ничего не продашь, это зверье. Они отнимут товар и замочат тебя. Это террористы.

– Это ты так говоришь?

– Это так и есть. В подобного рода сделках ничего не делается на авось, как у вас говорят. Слишком велика вероятность того, что американцы узнают.

Левитас сдержал ругательство, его собеседник прямо намекнул на то, что передаст данные американцам, если сделка не состоится.

– Мы оба с тобой в одной лодке, Ибрагим, и ты это знаешь. Дай мне хорошую цену, и я продам все тебе. Такого товара мало не бывает.

Левитас вернул должок: намекнул на то, что американцы могут узнать, кто и при каких обстоятельствах купил первые две бомбы. Вряд ли таким уважаемым людям улыбается стать спонсорами ядерного терроризма и заполучить Францию в качестве смертельного врага. Ведь у Франции даже есть авианосец.

– Хорошую цену… Тут все зависит от того, какую цену ты считаешь хорошей, мой друг. Ты ведь понимаешь, что при нынешних ценах на нефть мы стали очень бедными.

– Не прибедняйся, Ибрагим. Я готов снизить оптовую цену в два раза. Сорок – и забирай все.

– Я-лла… друг мой, у меня нет таких денег! Сорок! Раньше были, а теперь нет. Может, в рассрочку.

– Мне нужны деньги сейчас.

Это была ловушка, и Левитас в нее попался. Это была одна из его немногочисленных ошибок – просто нервничал очень. Теперь его собеседник знал, что деньги нужны срочно, и мог дожимать.

– У меня сейчас есть пять.

– Ты охренел? Пять за все восемьдесят?!

– Друг мой, это все, что есть.

– Займи! Ты же понимаешь, что это за товар. С ним с вами станут разговаривать совсем по-другому!

– Это сложный товар, друг мой. Кто его будет обслуживать? Без обслуживания это будет груда железяк.

– Я буду обслуживать.

– Друг мой, скорпион много чего говорил лягушке, когда ему надо было переправиться через реку. Но все равно ужалил…

Сошлись на семи миллиардах долларов. Это все равно было больше, чем оценивал его состояние журнал «Форбс». Вдвое…

– В целях скорого исполнения распоряжений командования приказываю: сегодня, 20 октября 1941 года, собрать, согласно переписи, и направить пешей колонной, в количестве…

Андрей Трофимович Титаренко, школьный учитель, а ныне начальник полиции и помощник бургомистра, заглянул в бумагу, чтобы не ошибиться в цифре:

– …триста тридцать шесть особей, из них… евреев – 302 особи, цыган – тридцать четыре особи, на пункт накопления и сортировки, станция Межевая.

Титаренко сложил лист аккуратно, по сгибам и сунул в карман гимнастерки…

Ян Валетов. Грустный танец фрейлакс.

Чтобы вывезти товар покупателю, Левитас решил использовать мощности порта Мариуполь…

Это было разумно со всех точек зрения. Мариуполь юридически принадлежал Донецкой области, но на самом деле контролировался мафией. Его стратегическое значение определялось тем, что в нем находился крупнейший в мире металлургический комбинат им. Ильича[47], и тем, что в нем находился один из крупнейших портов Украины, крупнейший по перевалке зерна и крупнейший по перевалке стали. В Мариуполь шли составы из Днепропетровска с готовой продукцией, там сталь грузили на корабли. За эти составы было проплачено, их никто не досматривал. Состав, в котором были заранее сделаны тайники для ядерных устройств, уже стоял на путях. Досматривать его никто не станет, да и как? Разбирать тяжеленные стопки проката? А на кой, простите? Где взять кран? И кто за все за это платит?

Кроме того, в Мариуполе стояли подконтрольные Левитасу отряды боевиков. Сам город считался прифронтовым и неблагополучным – слишком много ватников. Девятого мая 2014 года даже пришлось штурмовать горотдел милиции. А во время наступления лета 2014 года город чуть не взяли, пришлось откупаться, засылать барашка в бумажке. А то – ни зерно, ни сталь не отправить будет. Город удалось удержать, но там до сих пор в аэропорту был ППД украинской «Альфы». Там же стояли банды «Айдар» и «Азов», а также грузинский и польский батальоны неонацистов. Частично они финансировались Левитасом и поддерживали его…

Устройства вывезли из «Меноры» тремя большими банковскими «КамАЗами», принадлежащими банку Левитаса «Прайм». Сейчас Левитас и Этинзон стояли рядом с составом на грузовом дворе Меткомбината имени Петровского и смотрели, как устройства грузят в тайники, а сверху кладут стопы проката. Никто не знал, что именно они грузят, и никто не мог увидеть со спутника – двор был за – крытым…

– У моего отца, – вдруг сказал Левитас, – зарплата тут была сто восемьдесят рублей. Иногда премию платили. Десятку…

Этинзон пожал плечами – он был намного моложе и не застал ничего из этого.

– На дно ляжешь?

Этинзон покачал головой.

– Навряд ли. Я не могу без этого, ты знаешь. Это все равно, что самому в гроб лечь и закрыть крышку.

– Искать будут.

– Пусть ищут. У кого деньги, тот и прав.

– А я лягу. Надоело все.

– Сам-то веришь… шеф?

Левитас снял очки и начал тщательно протирать их. Этинзон был единственным, кто был ему нужен. Остальных можно бросить на съедение. Этинзону он пообещал миллиард.

– Хотелось бы верить…