Кран опускал очередную порцию проката, рабочие вязали узлы.

– Пойдешь с поездом. Я полечу вертолетом. Возьму с собой того поца… на случай, если амеры встрянут. Встретимся уже там.

– Не вопрос…

Левитас повернулся и, как-то сгорбившись, пошел с заводского двора…

Борис Левитас был человеком в быту очень скромным – никто и никогда не видел его в костюме дороже штуки баксов, звонил он по дешевой кнопочной «Нокии», ездил на «БМВ» седьмой серии, питался пельменями.

Тем не менее у него был личный самолет и вертолет. Самолет – аэробус, он никогда не удалялся от него дальше, чем на тридцать минут быстрой езды, и требовал, чтобы самолет был постоянно готов к взлету. Недавно ему подсказали, что аэропорт может быть блокирован, и он купил себе еще вертолет – «Белл 525», вип-версию. В отличие от самолета, ему не нужна была взлетно-посадочная полоса, и он мог забрать хозяина откуда угодно…

Вертолет забрал его с одной из посадочных площадок прямо в городе. Когда он разворачивался, чтобы взять курс на Мариуполь, город открылся Левитасу во всей своей красе. Своеобразный, красивый мужской, жесткой красотой город – он и сам немало приложил руку к его застройке, придирчиво выбирал стиль. Стиль, совершенно не похожий ни на слащавый киевский, ни на причудливый, перегруженный деталями одесский и львовский, ни на простецкий харьковский и донецкий. Мощный стиль.

Он не планировал это. Он не планировал то, что станет хозяином города. Он просто шел вперед, ступенька за ступенькой и не знал, что же в конце этой лестницы. Но не идти тоже было нельзя – тех, кто оступился, рвали на куски свои же. Он получал удары и наносил в ответ свои, мало жил в своем городе последнее время, предпочитая Европу – Швейцарию и Францию. Но он всегда мог вернуться. А теперь он покидал город навсегда. Город, чьи два берега стянуты стальными скрепами мостов. Город на обоих берегах великой реки, несущей свои воды в Черное море…

Больше он никогда не приедет сюда. Не увидит домов, которые он построил, которые он первый увидел еще в макетах. Не увидит работающих заводов. Не ощутит знакомого азарта борьбы с врагом.

Ему было грустно. Очень…

Когда состав показался на подъездных путях Мариупольского порта, Левитас от души выругался. Он думал, что Этинзон уже кинул его. Хотя этого не могло быть – Этинзон не знает покупателей, он все равно психовал. Позвонить бы, но он сам выкинул свой телефон и Этинзону приказал сделать то же.

За его спиной стояли спешно вызванные боевики батальона «Айдар», они юридически относились к МВД, но фактически – подчинялись только ему. Информация о зверствах этих боевиков вышла далеко за пределы Украины, но иначе было нельзя, меньшинство может удерживать в повиновении большинство только террором. Он любил их, тратил на них деньги. Начавшись с семи человек, которые ушли в лес с несколькими карабинами тренироваться на случай прихода русских, теперь это был усиленный батальон, обученный и экипированный по стандартам легкой пехоты. Они тренировались с натовскими инструкторами, и потому у них были не «АК», а «М4», на которые Левитас не пожалел денег. Не пожалел он денег ни на экипировку, только натовскую, ни на транспорт – легкие пикапы «Мицубиси» с пулеметами и автоматическими гранатометами, ни на средства наблюдения – в батальоне было достаточно и термооптических прицелов, и приборов ночного видения, и вообще всего. Одна рота батальона постоянно была расквартирована в Мариуполе для защиты порта и бизнес-интересов Левитаса.

Когда начался третий Майдан, батальон «Айдар» был одним из тех батальонов, что взбунтовались в полном составе и обеспечили победу революции, наряду с «Азовом» и некоторыми другими. После победы Майдана многие из руководства батальона ушли в политику, выдвинулись молодые бойцы. Мариупольской ротой командовал боец со смешной фамилией Желтый, но он предпочитал, чтобы его называли «Проводник». Это был парень из Днепродзержинска, соседнего с Днепропетровском города, он был из рабочих кварталов, но радикальный националист. До войны он участвовал в исторических реконструкциях боев УНА-УНСО, очень уважал Степана Бандеру. Как только началась война, одним из первых пошел в добровольцы. Проявил себя в самые первые дни, когда несколько непонятливых ватников вывезли в лесопосадку, и встал вопрос, кто будет убивать, – он вызвался добровольцем. И убил буднично, без истерик. Убил и закопал.

Сейчас Проводник и его люди охраняли пирс, к которому уже был пришвартован большой корабль, идущий на Ближний Восток. Левитас стоял на путях и нервно курил.

Когда показался поезд, он едва не сплясал, как смог, танец семь-сорок. Но сдержал себя, и, сойдя с путей, бодрым шагом направился навстречу поезду…

На этот раз к обычному поезду был прицеплен вагон-теплушка. В нем ехал Этинзон и с ним несколько человек охраны. Это могло показаться подозрительным, но отправлять поезд совсем без охраны тоже было нельзя. Они знали, как на украинских железных дорогах могут пропадать поезда. Сами не раз сталкивались…

Этинзон улыбался, хищно и весело, и по одной его улыбке можно было понять – все в порядке. С грузом и… со всем, что зависит от него.

– Как прошли?

– Норм все.

– Шмонали?

– Было немного.

– Кто на шмоне стоит?

– А… гвардейцы. Пришлось отстегнуть.

– Сколько?

– Двести.

Левитас выругался.

– Что за люди…

– Нормально… Подумали, я ноги из города делаю. Груз даже не смотрели.

– Это хорошо…

– А здесь что?

– Все тихо. Пока не просекли. В любом случае они нас прикроют.

Старший среди вызванных в порт боевиков «Айдара», увидев, что на него смотрят, почтительно кивнул…

От криков и шума залаяли собаки в ближайших к площади дворах, их беспокойный брёх встревожил собак на Шанхае, и многоголосый лай покатился вверх по склонам.

– Ой, что ж это делается!

– Да, успокойся ты, жидов вывозят! Че ревешь, корова?! Че тебе те жиды – родственники?

– Как тебе не стыдно, Захар! Люди ведь!

– Это жиды-то люди? Тьфу!

– Креста на тебе нет!

– На мне есть! А вот на них нету!

– Ой, это ж соседка моя, Софья Аркадьевна! Она же еще в школе меня математике учила!

– Что, ромале? Допрыгались? Ничего, ничего, теперь пахать на вас и сеять будем! Вместо коней, что вы у нас воровали! [48]

На самом деле, Борис Львович Левитас ошибался. И Леонард Этинзон, самый умный человек Украины, ошибался. Они оба ошибались. Смертельно.