тяжелее. Распробовав, уже не могу отстраниться. Тумблер сломался, рычаг остановки заедает.

Меня коротит, когда чувствую руки новенькой на своих плечах. Готовлюсь к толчку, но его не происходит. Она пальцами аккуратно, едва ощутимо ласкает мои плечи. Майку сжимает, тянет. Я все это чувствую. Каждое ее движение ощущаю и то, как неумело и несмело отвечает на поцелуй – тоже. Интересно, она впервые целуется?

Впервые…

Твою ж ма-а-а-ать!

Как подумаю – внутри что-то болезненно сжимается. Поверить не могу, что это правда. У нее никого не было. Или был, но… какова вероятность, что она просто не научилась?

Ее ладони раскаленной лавой проходятся по моей шее, пальцы зарываются в волосы. Зачем она это делает? Почему не отталкивает? Не останавливает? Почему?

Не понимаю, но сам оттолкнуть не могу. Что-то неясное со мной, непонятное, отчета себе отдать не могу, только чувствую отчаянно колотящееся сердце. Ощущение, что еще немного – и оно остановится. Перестанет качать кровь, замрет, а следом и мое дыхание. Глупости. Никто еще не умирал от остановки сердца во время поцелуя. Еще и такого обычного. Ничем не примечательного. Новенькая вообще не умеет целоваться. Это чувствуется, но мне нравится.

– Я шизею, – слышу голос рядом, а затем мне в рожу светят фонариком.

Глаза тут же слепит. Новенькая, судя по всему, тоже в шоке. Вскрикивает и отпрыгивает от меня как ошпаренная.

– Какого лешего? – спрашиваю, вырвав из рук Орлова фонарик.

– Вы чем тут занимаетесь? – интересуется вкрадчиво.

– Анатомией, – выплевываю и свечу фонариком ему в лицо.

– Что ты делаешь?

– Приятно? – рычу. – Вот и мне ни фига не приятно. Завязывай с таким.

– А то что?

– А то в рожу дам.

– Мальчики…

За перепалкой мы совершенно забываем об Ане. А она здесь. Стоит, правда, на приличном таком расстоянии от нас, в углу сосредоточилась, словно ее это как-то может спасти.

– Не ссорьтесь, – просит.

– В дом иди, – командую.

– Ты нормальный?

– Иди, сказал! – приказываю.

– Ань… – а это Дима вклинивается.

Кажется, даже подходит к ней. Я снова включаю фонарик. Грабли свои к ней не тянет – на этом спасибо, но в лицо я ему, конечно, свечу. Чтобы думать забыл о том, что собирался сделать.

– Кирилл! – восклицает новенькая. – Прекрати светить ему в лицо.

– Тоже хочешь? – выдыхаю со злостью.

Защитница… Альтруистка, мать вашу!

– Что с тобой происходит? – выдыхает.

– В дом пошла.

Я не вижу выражение ее лица, но по шумному выдоху предполагаю, что злится. Пускай. Лучше так, чем…

Удаляющиеся шаги эхом отзываются во мне. Слышу их до тех пор, пока новенькая не открывает дверь и не заходит в дом.

– И что это было? – спрашивает Дима. – Ты в спор влез?

– Не твоего ума дело.

– Моего. Я, вообще-то, тебя заменяю, но…

– Выходи из спора, – говорю резко и хмуро.

– Это почему? Вернуться хочешь? Надо Женю предупредить.

– Я не вернусь. Просто выходи. Дима, по-хорошему пока тебя прошу.

– А то что? И тебе какое дело?

– Это важно? Просто выйди, мать твою, закончи это.

– У вас что… все серьезно?

Шумный вдох и резкий выдох.

– Серьезно тебя не касается.

– Тогда все в силе.

– Зачем тебе это? Что Соколов тебе пообещал?

– Я ему должен, – сообщает. – Отказаться не могу. Разве что… если вы встречаетесь – Женя может сам все прекратить.

– Мы не встречаемся.

– А это…

– Что?

– Поцелуй.

– Тебе показалось. Перепил.

– На вечеринке нет алкоголя.

– Значит, пришел пьяный.

Я пихаю ему в руки фонарик и обхожу стороной. В спину снова летит предложение:

– Скажи Жене, что она тебе нравится, и все прекратится.

– Иди проспись, Орлов. У тебя глюки. Мне никто не нравится.

В дом я залетаю злой как черт. Тина тут же на мне виснет. Несмотря на то, что алкашка у нас под запретом, она, судя по виду, что-то таки хлебнула.

– Кирюша-а-а-а, – судя по запаху – тоже.

Отпихиваю ее от себя.

– Грубо, – бубнит. – Я тебя искала.

– Нашла? Бери подруг и проваливайте.

– Что?! – ошарашенно.

– Повторить?

– Скотина.

Через пару минут она вместе со свитой покидает этот дом. Остальные, заметив, что я не в духе, да и вечеринка явно тухлая, тоже собираются. Минут десять уходит на то, чтобы выставить всех за дверь и закрыть ее на ключ. Пытаюсь не думать о том, что мы в доме одни. Новенькая и я. Больше никого нет.

Не думать, не думать, не думать!

Поднимаюсь на второй этаж, останавливаюсь у двери ее комнаты. Толкаю ту резко, но она не поддается. Усвоила урок, новенькая, запирается.

– Кто там?

– Дед Мороз… подарки вам принес, – шучу по-идиотски. – Телефон нужен?

По ту сторону – полнейшая тишина. Интересно, откроет или скажет, что заберет завтра?

Глава 30

Кирилл

По ту сторону двери – тишина. Даже шороха не слышно. Неужели спит?

Уже подумываю перемахнуть через балкон, но неожиданно щелкает задвижка, а через минуту в коридор протискивается Аня. Именно протискивается, потому что дверь практически не открывает. Как только выходит, тут же ее за собой захлопывает.

– Давай, – протягивает руку в ожидании телефона.

– Что там у тебя? – киваю на дверь.

– В каком смысле?

Она явно нервничает, а меня так и подмывает открыть дверь силой и проникнуть в комнату. Явно ведь – есть что скрывать. Не роман же она снова начала читать, полный романтической чуши.

К тому, что вижу в комнате, я оказался не готов. Там Женя стоит, голый по пояс. Забрало падает от неожиданности. Сколько там прошло с момента, как мы стояли в беседке?