Пока полковник размышлял, в подъезд кто-то вошел и вызвал лифт. Более того, этот некто тоже поехал на четвертый этаж. Гуров встал к стене и достал сотовый телефон, делая вид, что просто задержался на лестничной площадке, поглощенный разговором. Он вполголоса бросал короткие фразы, боковым зрением наблюдая за выходившим из лифта человеком. Это оказался мужчина лет тридцати, одетый в коричневую куртку, с борсеткой в руках. Он подошел к той самой квартире, за дверью которой скрылась Ольга Николаевна, и позвонил в дверь. Гуров поспешно отошел на лестницу. В оконное стекло подъезда ему было видно, как Ольга Николаевна открыла ее.

– Добрый вечер, Василиса, – приветствовал ее незнакомец.

– Добрый, добрый, – скороговоркой ответила Лаврентьева, пропуская его внутрь.

Мысленно присвистнув, полковник решил покинуть подъезд и понаблюдать за ситуацией с улицы. Он устроился у соседнего подъезда, мысленно прикидывая планировку дома и глазами выделяя из окон те, что могли принадлежать таинственной квартире. В окнах горел свет, который спустя пару минут в одной из комнат погас, сменившись полумраком, какой бывает при свечах или настенном светильнике. Это совсем обескуражило полковника. Все говорило о том, что у Лаврентьевой в этой квартире происходит интимное свидание с мужчиной, причем этот мужчина называет ее Василисой. Более того, он моложе ее практически в два раза. Что это могло означать? В этой квартире находится дом свиданий наоборот – то есть когда женщины платят? На это она просила деньги у сестры?

«Да нет, бред!» – отогнал эти мысли полковник. Если бы Ольга Николаевна захотела завести молодого любовника, то что ей мешало принимать его у себя? Что ж, версия может быть на первый взгляд и выглядит малоправдоподобной, но все же имеет право на существование. К тому же теперь понятно, зачем ей деньги – содержать съемную квартиру и обустроить ее под свидания обходится недешево. А зачем прикидываться Василисой? Для экзотики и усиления впечатлений? Гуров аж развеселился, строя разные предположения.

Пока он размышлял, свет в комнате снова зажегся. Его не было минут пятнадцать. «Что-то маловато», – подумал Гуров. А еще спустя пять минут мужчина вышел из подъезда. Он был один. Несколько секунд Гуров боролся с искушением подойти к этому молодцу, но решил этого не делать. Мужчина тем временем подошел к припаркованной машине, сел в нее и уехал. А к подъезду в это время подходила пожилая пара. Они остановились у подъездной двери, и женщина сказала:

– Вообще-то рано еще. Договаривались на восемь.

– Ну, позвони, спроси, может, она уже освободилась? – нетерпеливо сказал мужчина. – Неохота тут мерзнуть.

Женщина достала из сумки телефон, и Гуров услышал:

– Василиса, добрый вечер, это Людмила. Скажите, а вы еще не освободились?.. Очень хорошо, мы уже идем. – И пара скрылась в подъезде.

«Ничего себе, – подумал Гуров. – Вот бабулька дает!» Он достал свой телефон, набрал номер и сказал:

– Алло, дежурный, это Гуров. Выясни-ка мне, кто зарегистрирован по такому-то адресу… Сведения нужны как можно быстрее. И номер стационарного телефона, если таковой имеется.

Ответ от дежурного поступил минут через десять, когда парочка еще не успела покинуть квартиру. Причем свет точно так же померк в окне спустя пару минут после их появления там. Дежурный сообщил, что хозяйкой квартиры числится некая Выходцева Валентина Васильевна, 1960 года рождения. Кто она такая и чем занимается, дежурный, разумеется, не знал. Телефона в квартире не было.

Парочка провела наедине с Лаврентьевой довольно долгое время. Гуров успел обдумать ситуацию со всех сторон и даже позвонить Маргарите Николаевне Водопьяновой с вопросом, знакома ли та с Выходцевой Валентиной. Водопьянова ответила, что никогда не слышала такую фамилию и уж тем более не встречалась с ней. На вопрос, нет ли у нее знакомых по имени Василиса, она также ответила отрицательно. Больше полковник расспрашивать не решился, опасаясь, что Маргарита Николаевна, услышав имя своей сестры, не удержится и позвонит ей, сообщив, что ее персоной интересовался полковник МВД. А Гурову совершенно не нужно было обнародовать этот факт, пока он не выяснил, что к чему. И самому идти в квартиру тоже казалось ему плохой идеей. По этой же причине он не хотел расспрашивать визитеров квартиры на четвертом этаже – неизвестно же, что они там делали! К тому же могли тут же сообщить по телефону Лаврентьевой, что ею интересовался незнакомый мужчина. А уж как та повела бы себя после этого, неизвестно.

Прокрутив в голове разные варианты дальнейшего развития событий, Гуров набрал номер Крячко:

– Стас, ты где?

– Домой иду, – отозвался Станислав.

– Слушай, Стас, давай-ка подъезжай к «Бауманской».

– Че-го? Лева, ты издеваешься, что ли? Я только-только до дома дошел! Ты ж меня не повез, вот, пришлось пешком топать.

– Стас, ну так надо. Бери свою машину и быстренько дуй сюда. Дело важное!

– Как я тебе быстренько доберусь до «Бауманской» по таким пробкам? – воскликнул Крячко.

Вопрос Станислава был резонным. От его дома до этого адреса и в хорошее-то время добираться пришлось бы больше часа. А за это время Лаврентьева может покинуть квартиру. Попасть же туда надо обязательно. Сам Гуров не мог этого сделать, потому что Ольга Николаевна знала его в лицо. А вот Крячко – нет. Но он был далеко…

– Что случилось-то? – спросил Станислав.

Гуров очень кратко описал ситуацию. Крячко сориентировался мгновенно.

– Коля! – произнес он радостно.

– Что – Коля? – не понял Гуров.

– Коля тебе поможет! Стажер! Вызови его. Он как раз подойдет.

– Да где я его возьму? У меня и номера-то его нет.

– А я тебе дам! – тут же услужливо сказал Станислав. – У меня записан.

– Да ну, Стас, неудобно. Парень на день рождения собрался.

– Так, Лева, неудобно знаешь что? Что это у тебя за сентиментальная бесхребетность появилась с возрастом? С Петра пример берешь? Звони ему и без обиняков говори – так, Коля, есть оперативное задание. Чтобы через пятнадцать минут был в таком-то месте!

– Ладно, давай номер, – отмахнулся Гуров.

Коля Денисов, к удивлению Льва, казался не слишком огорченным тем, что его вытащили из-за праздничного стола. Он прибыл на место спустя двадцать минут после звонка Гурова и, запыхавшийся, торопливо подошел к нему:

– Вызывали, товарищ полковник?

Гуров подумал, насколько в молодости по-другому воспринимаются многие вещи. К примеру, участвовать в оперативном мероприятии для двадцатилетнего парня куда увлекательнее и приятнее, чем сидеть на дне рождения мамы, поглощая всякие вкусности. Он представил, какую волну недовольства выразил бы Станислав Крячко, если бы его самого выдернули в такой момент и заставили пилить через пол-Москвы, как долго бы тот разорялся и отбрыкивался. А Коля – ничего, стоит с горящими глазами в предвкушении оперативного задания.