окно пытается вылезти! – догадался Валька, и они вылетели на улицу.

Оказалось, не через окно, а через балкон. Груздев, невзрачный, щуплый, тип с неприметным, прыщавым острым лицом и глубокими залысинами, в сущности, совсем еще не старый тип, прижав к себе ногу, лежал на асфальте, пытаясь подняться и мыча.

– Груздев, вы пытались бежать, тем самым признав свою вину! – заявил Валька, подскакивая к нему.

– Какая вы, к черту, милиция? – выдохнул Груздев и даже перестал подвывать и попытался встать на здоровую ногу. – Вы же дети!

Валька как следует тряханул Груздева и заявил:

– А вы же к детям неравнодушны, не так ли? Где мальчик?

Груздев немедленно ощетинился.

– Какой такой мальчик?

– Вижу, что врете! Тот, которого вы со двора увели. Ее брат Никитка, шести лет.

Груздев заныл.

– Да за кого вы меня принимаете! И вообще, кто вы такие, местные следопыты, что ли? А я-то в самом деле решил, что менты пожаловали!

– А если так, то почему пытались через балкон бежать?

– У меня с ментами взаимная неприязнь. И вообще, дети, идите вы…

Он выдал малоприличное слово.

Валька же положил ладонь на поврежденную при падении на асфальт ногу Груздева, и тот взвыл.

– Вывихнули или даже сломали? Вам требуется квалифицированная медицинская помощь. И мы вам ее немедленно организуем, если вы скажете, где мальчик!

– Да не знаю я, о чем вы толкуете, дети! Без понятия, где какой-то мальчик!

Валька поднял с асфальта лежавшую там связку ключей.

– От вашей халупы, Груздев? Вот мы и проверим, говорите ли вы правду или, как я подозреваю, врете. Может, даже и мальчика там найдем!

Когда они вторгались в квартиру Груздева, открыв ее его же собственными ключами, Анжела все надеялась: они обнаружат там Никитку.

Пусть и не невредимого, но живого.

Но в квартире Груздева, обставленной на старушечий манер (вышитые скатерти с бахромой, фарфоровые собачки, куклы на диване, старинный торшер), царил идеальный порядок, а никаких следов Никитки не было.

– Надо все внимательнейшим образом осмотреть! – заявил, войдя в роль великого сыщика, Валька, а сквозь открытую балконную дверь до них донесся раздраженный голос лежащего на асфальте Груздева.

– Эй, дети, вы права не имеете! Я сам на вас заяву накатаю! И вообще, вызовите «Скорую»!

Но прежде чем юные следопыты действительно вызвали «Скорую» и милицию, они осмотрели квартиру Груздева.

Никаких следов Никитки там не было. Зато в спальне, в шкафу, обнаружили пачки фотографий. Взяв одну в руки, Валька тотчас с отвращением отбросил ее.

– Фу, какая мерзость! Это точно уголовка!

Подняв фото, Анжела мальком взглянула на него.

– Я и не знала, что такое бывает, – протянула она. – И кто-то такое фотографирует?

Вероятно даже, при помощи профессиональной камеры.

– Детская порнография! – отчеканил Валька, запихивая фотографию обратно в шкаф. – Тут таких фото куча! Так, где полотенце, чтобы не стирать отпечатки?

Он быстро просмотрел фотографии и произнес упавшим голосом:

– Фото только девочек, и ни одного мальчика. Значит, он действует строго по схеме.

Ну да, а раз так, то иметь отношения к исчезновению Никитки Груздев, начавший орать под окном, требуя медицинской помощи, не мог.

Вернувшись к слесарю-педофилу, Валька произнес:

– Груздев, вы же понимаете, чем вам это грозит!

Тот осклабился.

– Если что и нашли, так это не мое. Вы, детишки, сами и подкинули!

– С вашими, Груздев, отпечатками пальцев?

Тот притих.

Валька же продолжал допрос с пристрастием.

– Вы наверняка знаете других… с подобными склонностями. Кто из них… специализируется на мальчиках?

И словно случайно опустил руку на поврежденную ногу слесаря.

Груздев заорал благим матом.

– Никого не знаю, ни с кем не общаюсь! Мамой клянусь!

Анжела снова подумала о своей маме – горячо любимой и совсем-совсем мертвой…

Груздева они сдали на руки приехавшей, причем весьма оперативно, милиции. Валька, отдавая милиционерам ключи, сказал:

– Вы в особенности в шкаф в спальне загляните – там много интересного фотоматериала.

Им не оставалось ничего иного, как вернуться к Вальке домой. Родители того были как на иголках – время было позднее, а «дети» все еще где-то шлялись.

Отправив родителей спать, Валька вещал на кухне:

– Итак, Груздева, думаю, можем исключить.

Анжела, так надеявшаяся отыскать брата в квартире слесаря, уныло кивнула.

– Он однозначно педофил, но специализируется на девочках, о чем свидетельствуют все эти мерзостные фото у него в квартире. Других педофилов он, похоже, не знает.

Анжела снова кивнула.

– Значит, нам надо искать дальше! Какого-нибудь отца семейства, который давно лелеял в душе черный план и решил его осуществить…

Анжела заплакала, а Валька засуетился.

– Извини, родная, глупость сморозил! Все будет хорошо.

Сквозь слезы Анжела ответила:

– Никакую не глупость, а правду говоришь.

И ничего уже не будет хорошо – это она знала точно.

А на следующий день их принял не кто иной, а папаша Зойки, прокурор города. Тот самый обходительный тип, с которым Анжела уже имела сомнительное удовольствие не так давно лично общаться.

И который, не исключено, натравил на них гопников.

Ребят доставили к нему в обширный кабинет в центре, где товарищ прокурор, облаченный в навевающую ужас форму, принял их, сидя за массивным столом. Он внимательно смотрел на них сквозь очки без оправы, переводя взгляд с одного юного гостя на другого.

Явно давил своим авторитетом и запугивал.

Первым нарушил молчание Валька.

– А врагов народа в свое время тоже в этом кабинете допрашивали? – поинтересовался он. – Здание прокуратуры ведь все то же, если я не ошибаюсь…

Товарищ прокурор, вздрогнув, усмехнулся.

– Не ошибаешься, Валентин Геннадьевич! – сказал он ласково. – Тут допрашивали, а некоторых потом в подвале расстреливали. Тех, которые заслужили!

Валька запальчиво сказал:

– Никто не заслужил, а обвинения были липовые!

Товарищ прокурор заерзал.

– Ну ладно, я не для этого велел вас сюда привести, чтобы о сталинских чистках беседовать.

– А вот я не против! – заявил Валька. – Почему у вас до сих пор нет мемориальной доски жертвам репрессий?

Зойкин папаша поднялся и мягко прошелся по кабинету.

– Итак, дети, вы что-то развели бурную детальность, которая вовсе ни к чему.

Валька не сдавался.

– Мы вам целого педофила отыскали, пока вы баклуши били…

Товарищ прокурор, развернувшись, просверлил его глазами.

– Выбирайте выражения, Валентин Геннадьевич! Мы не на перемене в школе, в конце концов, а в городской прокуратуре!

На перемене в школе, где дочка прокурора издевается над неугодными и принимает комплименты от своей подобострастной свиты?

Валька притих, а прокурор, довольный произведенным эффектом, продолжил:

– За то, что помогли нам взять Груздева, честь вам и хвала. Но он давно у нас был в разработке, мы