– Расскажи мне о Майкле Моргане.

Дженни ободрительно улыбнулась. Это было на сеансе супервизии после того, как Морган предложил уйти от Мэтти и ребенка. Они сидели в удобных креслах, друг напротив друга. Между ними стоял крошечный кофейный столик. Конечно, Дженни организовала свой кабинет неформально. Она не была из тех, кто соблюдает иерархию и на совещаниях сидит перед командой за отдельным столом.

Конни слегка покраснела. Ей не хотелось говорить Дженни, что она видела его всего дважды. В первый раз – мельком, когда он только заехал и показался ей тихим, напряженным, из-за чего она и назвала его «странным»; во второй раз – когда он предложил съехать. Она намеренно выбирала время визитов так, чтобы увидеть Мэтти, когда его не было дома. Якобы полагая, что Мэтти будет общаться с ней свободнее, если Моргана не окажется дома, но на самом деле из-за того, что он ее нервировал. В его присутствии ей казалось, что у нее нет контроля над ситуацией.

Она начала с оправдания:

– Конечно, я стараюсь видеться с Мэтти наедине, насколько это возможно. Мне кажется, он ее очень контролирует.

– Но у тебя должно было сложиться какое-то впечатление?

Дженни нахмурилась. Когда она хмурилась, казалось, что она слегка разочарована в сотруднике, сидевшем напротив нее, что человек не соответствует ее стандартам.

– Он харизматичный.

Слова вырвались у Конни прежде, чем она смогла осознать их значение, но, когда она их произнесла, она поняла, что это действительно так. Она встречала этого человека всего два раза и не могла его описать – например, не смогла бы составить фоторобот, как показывают в детективных сериалах, – но она его чувствовала. Этот мужчина знал, чего хотел, и считал, что получит свое. Он привлекал бы к себе внимание в любой компании.

– В каком смысле?

Дженни перестала хмуриться, и Конни видела, что она слушает ее очень внимательно.

Конни покачала головой, расстроенная, что не может подобрать правильные слова.

– То, как он на тебя смотрит. Напористо. Кажется, что ты расскажешь ему все, что он захочет знать. Как священник на исповеди.

Конни воспитывалась в католической семье, отказалась от религии, как только смогла сама за себя решать, но ее по-прежнему преследовала ее власть.

– Что заставило такого мужчину сойтись с Мэтти?

Они это уже обсуждали, но Дженни как будто была больше сосредоточена на нем, чем когда-либо раньше.

– Очевидно, что он образованный и, как ты сказала, довольно привлекательный. Думаешь, дело в контроле? Ему нужна женщина, которая будет перед ним преклоняться?

– Возможно.

Дженни наклонилась вперед.

– Думаю, мне стоит с ним встретиться. Я не сомневаюсь в твоей компетентности, вовсе нет. Но он может быть опасен. Не только для Мэтти и Элиаса, но и для других нестабильных женщин и их детей. Я бы хотела составить свое мнение.

Иногда Дженни так поступала – погружалась в дело кого-то из команды ради удовлетворения. Коллеги считали, что это из-за потребности все контролировать. Им это не нравилось, потому что в итоге она обнаруживала что-то, что они упустили, но они восхищались ее педантичностью.

Теперь, сидя в темном доме и слушая журчание реки за окном, Конни пыталась вспомнить, чем все закончилось. Договорилась ли Дженни встретиться с Морганом?

В суде и на дисциплинарных слушаниях об этом точно не упоминалось, Конни была уверена. Если бы Дженни встречалась с Морганом, она бы точно это записала. Возможно, ее бы даже вызвали в качестве свидетельницы, попросили дать характеристику этого человека и его влияния на мать-одиночку. Защитник Мэтти пытался вовлечь Моргана в обстоятельства смерти Элиаса: «Этот человек всех контролировал. Он дал мисс Джонс понять, что, если она избавится от сына, он может к ней вернуться. Это почти то же самое, что внушить матери убить своего ребенка». Судья осадил его, а Морган произвел хорошее впечатление на присяжных. Конни не было в суде, когда он давал показания, но она говорила с теми, кто был там, и они сказали, что он казался очень заботливым и добрым. Даже очаровательным. Что же Дженни думала о нем? Теперь Конни стало любопытно. «Почему я не спросила ее, когда была возможность?»

В комнате вдруг стало темнее, и Конни заметила, что свет из маленького окошка преграждает какая-то фигура. Кто-то стоял на улице, заглядывая в дом. Какая-то женщина. Крупная, неопрятная, с круглым лицом. Конни подумала, что это кто-то из коммивояжеров, которые иногда появляются на пороге и предлагают полотенца и вереск на удачу. Она поспешила открыть дверь, прежде чем женщина постучит, чтобы не будить Элис, и удивилась, насколько теплее было на улице по сравнению с комнатой.

– Я ничего не покупаю с рук.

Лучше с самого начала проявить твердость, пока тебе что-нибудь не втюхали.

– Милая, а я ничего и не продаю.

Женщина ухмыльнулась. Она стояла, крепкая, как скала, и не собиралась отступать.

– Религия меня тоже не интересует.

– Как и меня. – Женщина вздохнула. – Мой отец был своего рода ученым, меня растили в неприязни к церкви. Хотя у меня все равно всегда был к ней интерес, самую малость. Запретный плод, знаете ли.

– Ну так что вам нужно? – Конни настолько разозлилась, что даже забыла о спящей Элис и повысила голос.

Женщина приложила палец к губам с пародийным укором.

– Мы же не хотим разбудить малышку. Я видела ее в окно. Прелесть. Давайте поговорим снаружи? Меня зовут Вера Стенхоуп. Инспектор, полиция Нортумберленда. Вы вчера общались с моим коллегой Джо Эшвортом.

– Вы из полиции?

Конни была поражена. И не просто офицер, а старший детектив!

– Я знаю, милая. Верится с трудом, не так ли? Но не все у нас такие красавчики, как Джо.

Она тяжело опустилась на деревянную скамью под окном и похлопала рукой рядом, приглашая Конни присоединиться.

– Не закрывайте дверь, и мы услышим, если девочка проснется.

К своему удивлению, Конни поступила так, как ей велели.

– Дженни Листер, – сказала Вера.

– Я уже сказала вашему сержанту все, что я знаю.

Но так ли это? В ее памяти всплывали новые детали. Как тот факт, что Дженни хотела повидаться с Майклом Морганом.

Вера посмотрела на нее прямо, в упор.

– Уверена, что не все, – ответила она. – В любом случае дело движется. Появились новые линии расследования, возникли новые вопросы. – Она помолчала. – Вы знали, что Дженни планировала написать книгу про дело Элиаса Джонса?

– Нет.

Этого вопроса она не ожидала. Интересно, все ли у нее в порядке с головой. Впрочем, если подумать, представить себе Дженни в роли писательницы было не так уж сложно. Она была убеждена в своей правоте и могла увидеть цель в том, чтобы передать мудрость миру.