Выйдя на Пушкинской площади, он позвонил из автоматаСкогареву на мобильный. Тот, как показалось Виталию, обрадовался, сказал, чтосам к нему подъедет и все подробно расскажет, и намекнул — есть, мол, хорошиеновости. Определили место встречи — кафе неподалеку, на бульваре.

Кафе было маленькое и очень уютное. Посетителей мало —какая-то парочка, похоже студенты, толстый дядька с кружкой пива и газетой, даеще миниатюрная брюнетка с глазами, устремленными в коктейль.

Виталий заказал эспрессо и сел за столик у окна. До встречиоставалось около получаса. Опустошив маленькую чашечку, Виталий жестом подозвалофицианта: «Еще одну и пачку сигарет, легких только». За короткий промежутокмежду двумя чашками за барной стойкой, видимо, успела поменяться смена — вместоприветливой девушки там стоял странный субъекте бритой головой и бегающимиглазами.

«Руки он хоть помыл?» — рассеянно подумал Виталий, отпиваяиз вновь принесенной чашки крепкий кофе.

Это была последняя отчетливая мысль перед тем, как сознаниеначало покидать его. Он успел услышать чей-то неприятный дребезжащий голос:«Мой друг сегодня перебрал, я отправлю его домой, только машину поймаю». Потом,на секунду очнувшись, уже, видимо, в автомобиле, услышал тот же голос, назвавшийнеизвестный адрес. После этого наступила тьма.

— Господи, где мы? — спросила Элла, втягиваяголову в плечи.

Вокруг было так темно, что, казалось, не существуетэлектричества, а луна разбилась на мелкие осколки, которые утонули в глубокихлужах — черных, как нефтяные колодцы. Дома стояли очень близко друг к другу.Слишком близко. Хотелось оттолкнуть их, раздвинуть руками эту улочку, накоторой чужакам не встретилось ни одного человека. Казалось, все ее обитателисидят по квартирам, а за углом, держа ножи наизготовку, их поджидают плохиепарни.

Элла не могла поверить, что Тагиров когда-нибудь бывал наэтой улице. Он шел так уверенно, как будто путь ему знаком во всехподробностях. Сама себе она казалась пришельцем с другой планеты — из центра города,где даже ночью случались автомобильные пробки и водились блюстители порядка.

— Куда ты меня привел?!

Они кое-как свыклись с мыслью, что раньше питали друг кдругу нежные чувства, и перестали «выкать». Элла не могла представить себе, какэто можно любить человека, а потом насмерть про это забыть. Может быть, смешнойдизайнер действительно все придумал, и Тагирову не стоило так уж доверять ему?

Однако подсознательно она понимала, что зря надеется на чудо— Шелеп тут совершенно ни при чем. Она с Тагировым затеяла какое-то ДЕЛО. Апотом что-то с ними обоими случилось. Что-то такое, что они ПРЕДВИДЕЛИ. Иподготовились к ЭТОМУ. Впрочем, не так уж и хорошо подготовились. Нужно былооставить дневник или записку, которые могли все прояснить. Или они оставили ее?Но тогда где она?

— Ты не спрашивал у своего друга про записку? —шепотом спросила Элла, только чтобы не молчать.

— Какую?

— Записку, которую мы могли написать сами себе.

— Такой записки не существует, — ответил он и тутже подумал, что Элла права. Надо обыскать свою квартиру. Вернее, обе квартиры.Кто знает? Может быть, он устроил какой-то тайник, о котором тоже забыл…

— Думаю, мы предполагали, что ты потеряешь память. Ното, что это случится и со мной тоже, оказалось, по-видимому, большим сюрпризом.

Вот интересно, если она понравилась ему тогда, до всехсобытий, то должна была понравиться и во второй раз… Ее задевало, что Тагировне проявляет никаких эмоций. Сейчас ей особенно не хватало заботы и искреннегоучастия. Он же занимался делом, исходя из собственных интересов. И это все.Пожалуй, когда он узнает, кто она такая, он просто подвезет ее к дому, высадити уедет, коротко простившись.

Тем временем они подошли к нужному подъезду, и Тагировпервым вошел внутрь, помедлив перед тем как переступить порог. Онприслушивался. Его слух мог уловить малейший шорох или дыхание того, ктопритаился за дверью. Однако их никто не подстерегал, и они двинулись полестнице вверх, переступая через скомканные газеты и консервные банки. Пахлотленом — казалось, что здесь разлагаются не только живые ткани, но и чьи-тодуши. Гнилостно-сладкий воздух забирался в ноздри и хозяйничал в голове.

Ступеньки неожиданно закончились, и они оказались передодинокой дверью, обивка которой была продырявлена в нескольких местах. Оттудаторчала вата, и Элла не удивилась бы, узнав, что внутри живут крысы. Вспомнив осуществовании этих тварей, она непроизвольно напряглась, и Тагиров взял ее заруку, решив, что она боится входить.

— Не бойся, здесь нас ждет друг.

— Друг?!

— Человек, который готов ради меня кое-чем поступиться.

Элла подняла голову, но в темноте не смогла рассмотреть еголица.

— Тебе ведь многие обязаны, верно?

— Не делай из меня главу тайного ордена, —отмахнулся он. — Я занимаюсь такой работой, которая обязывает меня бытьчертовски осторожным.

— И у тебя, как у бронепоезда, всегда найдется запаснойпуть.

— Ты что-то имеешь против?

Элла помолчала и, хотя он ее не видел, пожала плечами:

— Как я могу?

Тагиров протянул руку, нащупал звонок и несколько раз нажална кнопку. Раздался дребезжащий звук. «Здесь даже дверные звонкиущербные», — подумала Элла, не в силах представить обстоятельства, которыезаставили скатиться на дно такое количество людей. Они прошли целую улицу, икаждый дом был заселен под завязку. Она чувствовала, как все эти люди дышат ишевелятся за стенами. На секунду ей стало так страшно, что она едва небросилась бежать.

— Кто там? — спросил из-за двери скрипучийголос. — У меня пистолет.

— У меня тоже, — ответил Тагиров и пнул дверьногой. — Открывай, Самик, это я.

Предполагаемое обиталище крыс распахнулось, и в глаза гостямударил свет. Все было бы здорово, только свет этот был отчего-то ярко-голубым,и казалось, что они попали в аквариум.

— Женщина! — с удивлением воскликнул Самик,которого Элла не могла рассмотреть после темноты. — Красивая!

— Не раскатывай губы, — грубовато посоветовалТагиров. — Она здесь не затем, чтобы скрашивать твое одиночество.

— А зачем? — с любопытством спросил тот, спинойотступая в глубину квартиры.

Тагиров шел за ним и тянул Эллу за руку. Попав из темноты насвет, она поморгала и едва не вскрикнула от удивления. Самик оказался совсеммолодым человеком — почти мальчишкой. На голове у него торчал вихор, ногти былиобкусаны до мяса, а глаза оказались глубокими и мудрыми. Как будто этому парнишкелет сто и он знает тайны, о которых даже страшно расспрашивать.