радиосвязью. Была наглядно продемонстрирована необходимость в быстром получении и передаче донесений и приказов при наличии большого количества референтов и связистов, работавших в охваченном суматохой и при постоянной нехватке времени верховном штабе. Это было полной противоположностью штабным учениям, проводившимся в условиях избытка времени и в спокойной обстановке. Проводились также обычно в дополнение к штабным командно-штабные учения в полевых условиях при плохой и хорошей погоде, днем и ночью.

На втором курсе плодотворно сотрудничал с Военной академией швейцарский капитан Берли. Аргентинский военный атташе майор Раттенбах, слушавший лекции майора фон Шелла, был не совсем приятной личностью. Он имел привычку во время нашей поездки по городской железной дороге настойчиво приставать ко мне с непубличными вопросами. На следующий год к Шеллу вернулся из годичной командировки в США майор Ведемейер. Другой учебный курс читали два китайца. Один был прилежен, второй – лентяй. В связи с войной Японии против Китая японский военный атташе Осима не мог добиться ответа на вопрос, почему они еще здесь.

Новая профессия преподавателя открывала для меня новые возможности. Поскольку я имел небольшое количество лекционных часов, у меня было много свободного времени для занятий днем и ночью. Правда, на подготовку к лекциям у меня уходило времени в три раза больше, чем на преподавательскую работу на кафедре. Каждый четверг в большом зале военного министерства устраивались доклады, авторами которых были не только люди науки, выступали с сообщениями о состоянии дел в своей области некоторые рейхсминистры. На смену своим неизвестным предшественникам, которые не проявляли никакой заботы о солдатах, пришли достойные деятели, как Гюртнер, граф Шверин фон Крозиг, Онезорге, Фрик и Геббельс. Они всячески избегали высказывать свое мнение по военным вопросам. После бесконечных дебатов о требовании Версальского договора полного разоружения, в реализации которого Германия значительно продвинулась, в отличие от остальных стран, было само собой разумеющимся, что Гитлер заявил о выходе Германии из Лиги Наций.

Ежедневная утренняя прогулка верхом совершалась в Тиргартене, где собирался высший свет столицы рейха, и породистые лошади несли седоков по ухоженным дорожкам для верховой езды, где встречали знакомых, и посвященные шептались и злословили о злодеяниях штурмовиков. Пеструю картину представляла публика, собиравшаяся каждую неделю под звуки оркестра на открытом манеже у вокзала «Зоологический сад», здесь были женщины-амазонки, лица гражданские и военные в форме. Трубачи своей игрой горячили лошадей, которых всадники заставляли то идти шагом, то переходить на рысь и галоп. На второй год я стал заниматься конным спортом в лесу Груневальд; там я со своим фракийцем наслаждался утренним одиночеством в бесконечных сосновых лесах с небольшими озерами. В семь часов взнузданный конь уже стоял перед моим жилищем в районе Берлина Шмаргендорф. Через 10 минут, миновав «Дикого вепря» и «Уголок роз», я оказывался в лесу. Прекрасный город давал возможность встретить много знакомых. С моими баварскими товарищами Рейном и Распом я встречался выпить пива. Жена и дети посещали театр, зоопарк, музеи и универмаги, ходили на прогулки в лес. По случаю я посетил в министерстве авиации майора Мартини, который с несколькими офицерами связи перешел из сухопутных войск в люфтваффе для организации группы воздушной связи. В академии было несколько боевых офицеров-летчиков, как Зейдеманн, не потерявших связь с армией. Их охотно принял преподаватель люфтваффе полковник Клепке. Специалист по воздушной разведке, он преподавал и другие предметы военного летного дела.

На лекциях говорили о важности так называемого вертикального охвата, эту задачу решали парашютно-десантные войска. Никто не придавал этому значения, и говорили об этом с насмешкой, как о развлекательном материале для газет. Преподаватели так планировали свои лекции, что у них оставалось время для продолжительных поездок. Две зимы я провел с третьим курсом в Оберйохе в Баварии, катаясь на лыжах.

Военная академия располагалась в казармах бывшего гвардейского полка полевой артиллерии в Моабите, это был малопосещаемый и непривлекательный берлинский район тюрем и казарм. Шмидт хлопотал о строительстве нового здания в западных районах города по образцу Университетского городка. Его просьбу отклонил его друг, всемогущий начальник главного управления сухопутных войск полковник Фромм. Это обошлось бы слишком дорого, так как нужно было строить конюшни для нескольких сотен лошадей Моабита. Мысли командиров сухопутных частей и их начальства постоянно вращались вокруг одного и того же – лошадей, больших суммах на их содержание, уход и обучение, и при этом получался минимальный коэффициент полезного действия на выходе. Я сам вырос в общении с этими благородными, достойными любви созданиями. Однако если мы бы открыли глаза, то мы должны были бы признать, что пришло другое время – более мощных машин, которым был не нужен овес и требовалось меньше людей для их обслуживания.

В марте 1934 г. во Дворце спорта на Потсдамерштрассе состоялось торжественное мероприятие Союза Кюфхёйзера. Я представил мою жену 87-летнему президенту Германии, который был в форме прусского генерал-фельдмаршала, в остроконечном шлеме и с маршальским жезлом. Начальник штаба СА (штурмовых отрядов) рейхсминистр Рём произнес длинную путаную речь. Ему обещали, что он станет военным министром рейха и вермахт вольется в СА. Мы были уверены, что Гинденбург никогда не согласится на это.

1 мая на Темпельхоферфельд я наблюдал сплоченную толпу в миллион человек. Тот, кто прочувствовал ненависть гражданской войны, слышал речи о классовой борьбе и забастовках, пережил злоупотребления вооруженной силы из-за слабости правительства, должен был только радоваться, видя, как рабочие и служащие и их работодатели объединяются в общенародный союз без всякого военного вмешательства человека с ружьем.

Три недели спустя жена подарила мне нашего третьего ребенка – девочку. Прошло несколько часов после ее рождения, и на Троицу над ее родным городом величественно проплыл гордый цеппелин.

Была командировка в Гольштейн, на побережье Балтийского моря, к военным морякам в Киле. Нашу яхту качал свежий бриз.

В Берлине после путча Рёма ничего не изменилось. О жертвах среди членов СА сожалели мало. Генералы фон Шлейхер и фон Бредов подпали под подозрение. У них не было никакой связи с частями, которые об этом ничего не знали. О смерти фон Кара[67], Клаузенера и мести всем остальным, не имевшим к этому никакого отношения, узнали лишь позднее. Такая вопиющая внесудебная расправа была позором для Германии.

Затем в летной школе в Брауншвайге подполковник Линдеманн прочел свой курс, который посетили учитель авиаторов полковник Клепке и я в качестве гостя. После устрашающего инструктажа о том, каким способом необходимо совершить прыжок на парашюте в особо опасной ситуации, мы приступили к ежедневным полетам на самолетах различных типов. Для привязанных к земле новичков