назначен инспектором. Проявилось мелочное отношение при назначении на такой беспокойный пост человека столь выдающегося ума согласно старшинству, чтобы назначить его инспектором в чине генерала: тогда он смог бы обойти некоторых сослуживцев. Я доложил ему о проблемах в своем подразделении и назвал ряд имен людей, которые прежний начальник штаба держал в частях и которые теперь снова оставались в штабе, а не возвратились к прежнему месту службы. «Я позабочусь о материальном обеспечении этих людей», – был его неудовлетворительный ответ. Впрочем, ему бы самому следовало побыть в штабе. Ранее в 4-м военном округе в Дрездене он написал реферат «Офицер информационно-разведывательной службы абвер». Войска связи приветствовали первого инспектора из своих рядов. После генерала Ветцеля, который поднял престиж связистов и придал их деятельности второе дыхание, четыре его преемника принесли мало улучшений и новых инициатив. При Фелльгибеле после медленного взлета последовал крутой подъем.

Занятия в академии прерывались в четверг докладами. Я слушал доклад о геополитике риттера фон Нидермайера, который, будучи специалистом в восточных языках, был направлен во время войны в Персию (Иран) и Афганистан, чтобы поднять восстание местных племен против британцев. Военный атташе в Лондоне генерал барон Гейр фон Швеппенбург рассказывал о Британской империи. Впечатлил доклад генерала Отта, военного атташе в Токио. Он поведал об упорных тренированных и нетребовательных японских солдатах, которым было достаточно одной горсти риса, о японских офицерах и их скудном довольствии на полигоне и во время маневров. Начальники различных отделов военного министерства говорили об исключительном преимуществе националистического взгляда на мир и считали, что было бы само собой разумеющимся выучить «Майн кампф» наизусть.

В День памяти павших в 1935 г. Гитлер объявил о восстановлении всеобщей воинской обязанности, как это было в большинстве европейских стран.

Обер-лейтенант Хаубс вернулся из Китая, он получил приказ привезти в Берлин отделение китайцев-военных. Он пригласил меня на два официальных обеда. Первым был немецкий прием в «Эксцельсиоре». Угощали огромным карпом, затем – венским шницелем, наложенным до краев в большие тарелки. Китайцы продолжали любезно посмеиваться, но ужин был для них, с таким количеством блюд, выражением варварского обжорства. Их «реванш» имел место в китайском ресторане. На крошечных тарелочках и в таких же мисочках были разложены мизерные порции изысканных блюд. С точки зрения их, имевших за собой тысячелетнюю культуру, мы были выскочками. Чан Кайши предпочитал немецких советников. Он учреждал школы, чтобы готовить инструкторов для армии, которые имели европейский характер и такой же внешний вид, потому что в этой стране мандаринов, философов и людей искусства на солдат столетиями глядели, как на разбойников. Теперь генерал фон Рейхенау посетил его. По многим причинам он предложил придать новый импульс старой дружбе с китайцами. Гитлер отклонил это предложение и предпочел выбрать в союзники, как казалось, более мощную Японию.

Весной 1935 г. Военная академия была один день в гостях у гестапо на Альбрехтштрассе. Гейдрих превзошел себя в любезности и представил своих лучших сотрудников, чтобы те прочитали доклады о врагах государства.

В Ланквице (район на юге Берлина) подполковник Паулюс, сменивший подполковника Гудериана на посту командира 3-го автомобильного батальона, показал свои роты. Гудериан положил в основу новых боевых частей предписанный Версальским договором моторизированный обоз. Паулюс провел на казарменном плацу друг за другом танковую роту в виде картонных муляжей, мотоциклетную стрелковую роту, разведывательную танковую роту, роту противотанковой обороны. Я стоял рядом с генералом Либманном. Он проворчал: «Все это чушь». Я набрался смелости спросить его, на основании чего он сделал такой вывод. Он сказал: «Автомобили все опять застрянут в песке и болотах, как это произошло во время учений 1926 г. в Силезии». То, что восемь лет без перерыва продолжались работы по совершенствованию автомобильного транспорта, прошло мимо его внимания; то же самое можно было сказать и о имевших недостаточное представление о технике его старых боевых товарищах.

Рассказывали, что как раз в это время Гитлер просил Паулюса при проведении учений по карте показать ему пример современной тактики. Опытный учитель вместе со своими офицерами провел без малейшего сбоя уже не раз отрепетированный маневр. Гитлер, видимо, был настолько поражен сжатым чеканным языком приказов, логикой оценки положения, верностью принятых решений, что он заранее наметил выдвинуть Паулюса на один из наиболее важных постов.

Заставить людей понять тонкость техники связи было еще сложнее, чем в случае с моторизацией. После завершения двухгодичной преподавательской деятельности мне предстояло принять участие в командно-штабных учениях, которые в 1935 г. проводил в Силезии генерал фон Рундштедт. Я возглавил группу слушателей академии. Эти маневры были одной из самых больших неудач, которые мне когда-либо довелось пережить в моей служебной карьере.

Кроме иностранцев среди приглашенных был глубоко уважаемый мной генерал-майор в отставке Ханс фон Майер, мой бывший командир в Касселе. Он, покачивая головой, постоянно повторял, что об этом нам было хорошо известно еще в 1918 г. На вооружение был принят новый полевой телефон с одним элементом, микрофон сразу отказал, телефонная связь по проложенным по всем правилам проводам между дивизией и корпусом постоянно прерывалась, телеграфная связь отсутствовала. Поставленные со складов коммутаторы с клапанами оказались с дефектом, они еще больше усугубляли ощущение катастрофы. При этом отказала техническая связь. Старые, опытные штабные офицеры – «генералы в коричневом», цвете тогдашней формы связистов, как будто только что набранные из земельной полиции, стояли в бездействии, тут и там, отдельными группами.

Вместо того чтобы на следующий день маневров задействовать по тревоге все незанятые силы и устранить обнаруженные недостатки, событиям позволили развиваться по уже написанному сценарию. Был сформирован полк армейской связи из строительных команд с грузовиками и офицеров-резервистов. Сделано это было без какого-либо представления о моторизированном передвижении, не говоря уже об использовании рельефа местности и маскировки, поэтому полк представлял собой скорее ряд дорожных заграждений. Это был настоящий позор. Во всех дивизионных и корпусных штабах служили офицерами мои бывшие ученики. Почти все телефонные линии связи, которые я живописал в красках в моих лекциях на протяжении двух лет, не действовали. Они не постеснялись, самодовольно ухмыляясь, поставить это мне на вид. Единственным положительным моментом больших учений было большое количество ошибок, которые еще предстояло разбирать в течение четырех лет. Фелльгибель и его группа затем озаботились провести ряд необходимых усовершенствований.

Еще раньше в 1935 г. вместе с первым курсом я принял участие в поездке, завершающей учебный год, в Восточную Пруссию. На месте сражения под Гумбинненом (20 – 21 августа 1914 г.) молодой штабной офицер рассказывал о битве. Его надменные высказывания о тогдашних командирах и их