Кутузов вынудил пойти армию Наполеона по старой Калужской дороге, это была мертвая земля. Император совершенно не понял тактики Кутузова. На первых порах отступление французов шло вполне организованно, хотя каждый, от солдата до генерала, вез с собой обозы награбленного добра, это делало армию неповоротливой, плохо управляемой. Далее зима, холод, снег, партизаны. Французская армия таяла, хотя Кутузов, казалось, не предпринимал для этого решительных действий. Все случилось словно само по себе. Под Боровском на французский лагерь внезапно налетели казаки. Рукопашная шла буквально в нескольких шагах от палатки императора. С этого дня он всегда носил при себе яд. Впоследствии, после отречения в Фонтенбло, он пытался отравиться, но яд не подействовал — выдохся.

После битвы при Березине Наполеон 22 ноября издал бюллетень о проигранной войне, а на следующий день, оставив армию на Мюрата, короля Неаполитанского, отбыл в Париж. Он считал, что теперь армия избежала участи попасть в плен, а его присутствие во Франции необходимо. «При нынешнем положении вещей, — сказал он, — я могу внушить почтение Европе только из дворца Тюильри». Наполеона сопровождали двести человек его гвардии, далее по ходу охрану императора передавали от одного полка другому.

Французский дипломатический корпус стоял под защитой армии в Вильно. После известий о Бородине, или сражении на Москве-реке, как называли его французы, министр иностранных дел Бассано заторопился немедленно ехать в Москву для предварительного обсуждения условий мирного договора, но потом пришли вести о московских пожарах, и он отложил поездку. Если поджоги устроили русские, то с заключением мира придется повременить. После этого французский дипломатический корпус «замкнул рты». В Вильно не было никакой информации о движении французской армии, но все были уверены, что война идет успешно. В городе шла та же беспечная и веселая жизнь с балами, танцами и театром. Обо всем этом пишет в своих «Исторических мемуарах» графиня Софья Шуазель-Гуфье. Я пользуюсь трудами этой дамы, вот несколько слов о ней.

Софья Шуазель-Гуфье происходила из древнего польско-литовского рода, мать ее была из рода князей Радзивиллов. В 1818 году она вышла замуж за графа Антуана-Луи Шуазель-Гуфье, пэра Франции. Семейство Шуазель-Гуфье бежало из Франции еще при Екатерине II и стало служить русскому двору. Госпожа С. Шуазель пописывала, публиковалась, писала и романы, но самым известным из ее трудов стали «Исторические мемуары об Александре I и его дворе». Ее называют «самым видным из апологетов Александра I среди современников».

Потом в Вильно стали поступать тревожные вести, и тут вначале декабря вдруг тайно явился возок, который вез Наполеона. Секрет скоро узнал весь город. Император ехал вместе с Коленкуром, они оставили армию и очень торопились в Париж. Про императора говорили, что он был в хорошем настроении, бодр и весел. Думаю, это была не игра, императору предстояло собрать новую армию, а потому он был полон сил и энергии.

Тайный возок появился и исчез, а некоторое время спустя, появились остатки Великой армии. Это было ужасное и скорбное зрелище. С. Шуазель-Гуфье: «В течение трех-четырех дней по улицам Вильны толпились люди, которых нельзя было назвать военными в их смешных, неуклюжих одеждах. Один, бросив свою кирасирскую каску, нарядился в дамскую шляпу и черный бархатный плащ, из-под которого виднелись шпоры, он вел под уздцы свою изнуренную лошадь, на каждом шагу скользя по обледенелой земле. Другой, тщетно пытаясь защититься от холода, напялил на себя одно на другое церковное облачение — ризу, стихарь, напрестольные пелены. Некоторые, более счастливые в поисках добычи, накинули на себя женские, подбитые мехом капоты, завязав на шее рукава… Моля о помощи, они шли без порядка, без дисциплины, почти без оружия…»

Наполеон был уверен, что остаткам его солдат удастся отстоять город. Видно, он плохо представлял себе бедственное положение своей армии. Битва за Вильно была короткой. Город пал.

По приезде в Вильно Александр I посетил графиню Шуазель-Гуфье. Об этой встрече она пишет в таких восторженных тонах, что отпадает охота ее цитировать. Видимо, прекрасная дама была влюблена в своего императора. Что ж, бывает. Я в этом не вижу ничего предосудительного. «Вдруг пришли сказать, что в эту ночь приехал император. Я заплакала и воскликнула: «Ангел здесь. Мы все будем спасены!»» Прозвище Ангел было в большой потребе в XIX веке. Тем не менее она боялась встречи с императором, брат воевал в армии Наполеона, по сведениям, он находился в русском плену. Отец был вынужден уйти с французскими войсками. Но Александр был великодушен, сказав, что ни в чем не винит литовцев. А что им оставалось, как не подчиняться Наполеону? Он сказал: «…Я ничего не имею против литовцев. Мы сами их покинули, но больше этого не случится».

Коленкур оставил нам великолепные мемуары под названием «Поход Наполеона в Россию», читала их не отрываясь. Там есть глава «В санях с императором Наполеоном». Дипломат провел рядом с императором двенадцать суток, все это время они разговаривали. Как я понимаю, каждый день Коленкур аккуратно делал соответствующую запись — не позабыть бы! Наполеон много говорил сам и вполне благодушно слушал возражения Коленкура по поводу европейской политики. По-настоящему его волновал не столько провал русской «операции», сколько отзыв на это прусского и венского дворов. «Наши беды произведут во Франции большую сенсацию, — говорил он, — но мой приезд уравновесит неприятные результаты этой сенсации».

А вот оценка Наполеоном Александра I и всей войны в России. Его интересовало, заключит ли сейчас Россия мир, на что разумный Коленкур отвечал отрицательно, вряд ли победа сделает русского царя более миролюбивым.

«— Вы считаете его гордецом? — спросил Наполеон.

— Я считаю его упрямым. Он мог бы, пожалуй, гордиться тем, что отчасти предвидел случившееся и не пожелал выслушивать предложения, посланные ему из Москвы.

— Сожжение русских городов, — сказал в ответ император, — в том числе пожар Москвы — это бессмыслица. Зачем было поджигать, если он возлагал столько надежд на зиму. Отступление Кутузова — это верх бездарности. Нас убила зима… Если бы я выступил из Москвы на две недели раньше, то моя армия была бы в Витебске, и я смеялся бы над русскими и над вашим пророком Александром, а он жалел бы о том, что не вступил в переговоры».

Наполеон говорил, что он выиграл в России все битвы, а русская армия не умеет воевать. «Русские жили изо дня в день без определенных планов. Они ни разу не сумели дать ни одного сражения вовремя. Если бы не трусость и глупость Партуно, то русские не взяли у меня ни одной повозки при переходе через Березину, и мы захватили был часть их авангарда, взяли бы 1800 пленных и с несчастными, еле дышащими людьми выиграли бы сражение, одержав верх над отборной русской пехотой…» Справедливости ради добавлю, что многие историки считают переправу через Березину военной удачей Наполеона. Это как посмотреть. Русские здесь подкачали только в одном — адмирал Чичигов мог окружить французскую армию и взять в плен самого императора, но… «промедление, нерешительность». Наполеон выиграл в России все возможные битвы, а войну проиграл.

На следующий день Наполеон уже говорил Коленкуру, что ему следовало оставить Москву сразу, как возник пожар. При хорошей погоде он бы сохранил армию. «Если бы морозы не отняли у меня мою армию, я еще продиктовал бы ему условия мира из Вильно, и ваш дорогой император Александр подписал бы их — хотя бы для того, чтобы избавиться от военной опеки своих бояр. Именно они навязали ему Кутузова. А что сделал этот Кутузов? Он рисковал армией под Москвой и несет ответственность за московский пожар». Удивительно читать эти строки!