Уже ближе к вечеру капитан сумел разыскать дачный домик в массиве Попухино. Вскрыв самодельной отмычкой входную дверь, он вошел внутрь и понял, что там никого нет уже не менее суток. Хотя имелись все признаки недавнего присутствия там мужчины – на столе в беспорядке лежали продукты: нарезанный ржаной хлеб, сало, маринованные кильки, зелень с этого же дачного участка. Стояли наполовину опорожненная бутылка водки и до половины наполненный стакан. В центре стола – пепельница, полная окурков. Выглядело это так, как если бы в разгар «банкета» решившего попировать Костякина кто-то куда-то срочно позвал. Уходя, Кастет запер дверь. То есть звали его куда-то достаточно далеко, а не просто выйти к калитке.

Опросив соседей, Сильченко выяснил, в какую сторону направился Костякин. Однако из-за того, что уже стемнело, поиски ему пришлось завершить, едва начав. Этим утром, еще затемно, он вновь отправился в Попухино. Прибыв на окраину села, где вчера вел поиски Кастета, капитан увидел на берегу пруда около десятка человек, в том числе и в полицейской форме, и машину с мигалками. Как оказалось, местный рыбак, отправившийся спозаранок поудить карасей, в утреннем полумраке увидел в прибрежных камышах что-то темное. Подойдя поближе, он понял, что это труп человека с перерезанным горлом, и сразу же позвонил в полицию.

Вместе со старшим опергруппы местного РОВД капитан осмотрел место происшествия. Заметив примятый камыш, опера прошли к воде и увидели за плотной стеной зарослей у самого берега еще один труп, лежавший в воде навзничь. Это был мужчина лет тридцати пяти, с кавказскими чертами лица, убитый выстрелом в голову – в центре его лба зияло пулевое отверстие. Документов ни у одного из этих двоих при себе не оказалось. На всякий случай Сильченко сфотографировал убитых, чтобы в информотделе их идентифицировать.

– Скорее всего, это Костякин и Карабеков… – взглянув на монитор телефона, не тая досады, констатировал Гуров. – Ты глянь, что творится! Вместе с Мартыняхиным – уже шесть трупов! Вот это уж действительно беспредельщики. Ну, Твиста, Кастета – понятно, за что убили. А вот Краба-то за что прикончили? В принципе его роль понятна. Скорее всего, он сыграл роль подсадки, чтобы узнать, где находится Костякин, а потом выманить его в безлюдное место. Да-а-а… Впервые сталкиваюсь с таким зверьем.

– Что дальше делать будем, Лев Иванович? Все концы обрублены… – капитан вопросительно взглянул на Льва, сумрачно морща лоб.

– В упор займешься бывшим майором Лимашовым. Сейчас придет Жаворонков, с ним наберете по этому субъекту максимум информации. Можно даже съездить к месту жительства Лимашова. Им сейчас должен заниматься кто-то из стажеров. Если у него есть какие-то наработки – заберешь и продолжишь. Но только сработать надо так, чтобы он никоим образом ничего не заподозрил. Надо узнать: где реально он проживает, чем сейчас занимается, на чем ездит, есть ли у него собака, какая собака и так далее.

– Понял! – По лицу Сильченко было заметно, что он несколько повеселел. – Разрешите идти?

– Давай действуй. Чуть что новое появится – немедленно сообщай.

Капитан вышел, а Гуров заходил по кабинету, вновь и вновь анализируя и группируя уже имеющиеся факты. Итак, «черные археологи» в районе Лешакина нашли часть спрятанных сокровищ графа Замолотского. Они их кому-то продали. Вполне вероятно, Мартыняхину. Хотя… Вероятнее всего, имелся какой-то посредник. И вот он-то, надо думать, часть драгоценностей прибрал к рукам – а как еще объяснить то, что они оказались в чьей-то квартире на улице Черницкой?

Домушник Кастет, забравшись в квартиру посредника, нашел золотые изделия и украл их. Что-то продал, что-то проиграл в карты. Это видел бывший автоугонщик Карабеков. И вот он или проболтался не там, где надо, или целенаправленно кому-то «стуканул», после чего за обоими участниками карточной игры началась охота.

Но кто охотник? Если есть некая криминальная группировка, которая желает заполучить сокровища, то каким боком она имеет отношение к тому посреднику? Он член этой группировки или – кто? Яснее ясного, что Кастета, во многом, убили только для того, чтобы он, в случае задержания, не рассказал, где взял золото, – как еще это объяснить? А Краба… Неужели только потому, что он тоже являлся носителем информации о сокровищах?

«Надо во что бы то ни стало найти посредника, проживающего на Черницкой. Это гвоздь всей головоломки. Найдем его – дело раскроем в два счета…» – мысленно определил Лев, оглянувшись на звук шагов и хлопок дверью. Увидев оптимистично ухмыляющегося Стаса, он ответил на приветствие приятеля и лаконично поинтересовался:

– Как там у тебя с клубами собаководства?

– Официальные обзвонил, даже те, что занимаются пикинесами и болонками. Там сплошной «голяк». Сейчас займусь неофициальными. Авось оттуда что-нибудь поддует… А у тебя как?

Повествование Гурова о том, что мертвыми найдены сразу двое фигурантов расследуемой ими истории с графскими сокровищами, Крячко, можно сказать, ошарашило.

– Это что же выходит? – широко раскрыв глаза, вопросил он, перейдя на полушепот. – Реально – пять, а с Максом, если он и в самом деле убит, – шесть трупов?! Твою дивизию!! Да нас с тобой Петруха самих, гляди-ка, живьем в морг отправит! И на какую же версию будем тогда опираться? Как там у нас, хоть какие-то козыри про запас еще имеются?

Лев изложил ему свои умозаключения по вероятному развитию событий, с учетом существования гипотетического посредника, на что Стас с сомнением хмыкнул:

– Лева, а ты не допускаешь, что квартира на Черницкой – это городская «хаза» самого Мартыняхина? А? – со значением в голосе вопросил он.

– Нет, не допускаю, – категорично возразил Гуров. – Зачем ему рисковать такими ценностями, оставив их дома, куда могут забраться воры? Что, кстати, и произошло! Самое надежное место – сейфы хранилищ в магазинах, которые при его жизни никто никогда не проверял. Я себе могу только представить, сколько через его шарашки было прокачано «левого» золота – и краденого с приисков, и завозного из Турции!

– Ну, он мог все золото дома и не оставлять! Например, одни лишь чайные ложки и какие-нибудь подстаканники. И все! Мужик он, я так понял, был не без тщеславия, и попить чайку, помешивая его ложечкой из княжеского или графского сервиза, скорее всего, было бы для него в полный кайф.

– Слушай, классная версия! Вот и замечательно! – Лев победоносно взглянул на приятеля. – С собаками разберешься – съезди в Миллениум к Антонине Мартыняхиной. Порасспросишь ее, выяснишь, что и как…

Почуяв в его словах какой-то хитрый подтекст, Станислав настороженно уточнил:

– А что ж это сам не хочешь к ней поехать? Почему? А-а-а… Догадываюсь, догадываюсь! Эта дамочка из «озабоченных», и она начала тебя кадрить. Да? А ты, целомудренный наш, значит, решил на ее «амбразуру» кинуть меня. Да?

– Ой, Стас, только давай без пошлых намеков! – морщась, парировал Гуров.

– При чем тут «пошлые намеки»? – Крячко язвительно хохотнул. – Сказав про «амбразуру», я имел в виду саму ситуацию, а не что-то там такое… Ну, понятно, что… А ты, значит, во-он о чем подумал! В общем, Лева, ты собак на меня повесил до вечера? Вот с этим вопросом я и буду собачиться. А к Тонечке езжай сам. Выкрутишься как-нибудь! Ладно, я к Валерику Жаворонкову, будем искать адреса неформальных собачачьих тусовок, то бишь клубов.