Ромашин оставил Петруху у кафе, и они с Железовским, фигура которого внушала уважение габаритами и осанкой не менее, чем фигура «хронорыцаря», скрылись под хрустально-молочным куполом метро.

* * *

– Дело дрянь! – сквозь зубы выговорил Белый.

Он не обладал большим запасом пси-энергии и с трудом справлялся с гипнотическим давлением пленки «наездника». Впрочем, остальным тоже приходилось несладко, и держаться независимо становилось все труднее.

Понимая, что сил у спутников остается все меньше и меньше, Ивор решил вывести тюремщика, глыбой застывшего у двери, из себя и заставить его ошибиться. Шанс был невелик, но, так как Ивору не удалось вызвать трансгресс – то ли мешала мощнейшая экранировка подвала, то ли его состояние не позволяло ему сделать это, – надо было использовать даже самые безумные варианты для освобождения.

– Эй, болван! – позвал он металлического сторожа. – Не хочешь поиграть?

– Я не болван, – немедленно отозвался субстант Палача, превращаясь в диковинного зверя. – Я не хочу играть.

– Тогда ты действительно болван! Ведь твой хозяин – Игрок!

Металлический псевдочеловек помолчал, шевеля бликующей «кожей», что порождало эффект непрерывного тока металла снизу вверх.

– Я не понимаю смысла твоей речи, – наконец выдавил из себя он. – Но, судя по эмоциональному наполнению, ты пытаешься меня оскорбить и спровоцировать на нелогичный поступок.

Не выдержав, засмеялась Мириам. Григорий и Павел Жданов улыбнулись.

– Какой мощный интеллект! – сказал Белый с ироническим восхищением. – Его даже оскорбить невозможно. Если его хозяин мыслит так же, непонятно, почему он выигрывает Игру.

– Это всего лишь одна капля Палача, – заметил Жданов. – Одна его клетка, болванка, имеющая ровно столько ума, сколько требуется для обслуживания ее физиологических потребностей. Будь она поумней и посильней, мы были бы уже зомби Палача.

– Ну так что, болванка? – продолжал Ивор. – Поиграем в какую-нибудь интересную игру? Если выиграю я, ты меня отпустишь. Если ты выиграешь, мы добровольно перейдем на сторону твоего хозяина.

– Осторожнее с обещаниями, – проворчал Григорий. – Вдруг этот монстр не так прост, как кажется?

– Что ты предлагаешь? – гулким басом спросил псевдочеловек.

– Есть такая человеческая игра – шахматы. Либо ее трехмерный вариант – трикор. Могу быстро обучить.

– Я не знаю такой игры.

– Можно выбрать игру попроще, карточную – в подкидного дурака, в очко.

– В шестерочку, – подсказала ехидно Мириам. – А лучше сыграть втроем или вчетвером в преферанс.

– У вас будет преимущество, – сказал псевдочеловек. – Я не согласен. И я не знаю таких игр.

– Но хоть какую-нибудь игру ты знаешь?

– Знаю.

– Назови.

– У нее нет названия на человеческом языке.

– Естественно, – хмыкнул Жданов. – В такие игры Палач играет там, где нет человека. Но вряд ли она чем-либо отличается от войны. Не так ли, болван?

– Твое предположение логически верно, – подтвердил псевдочеловек. – Но ты тоже пытаешься меня оскорбить.

– Разумеется, – согласился Жданов.

– В таком случае будет правильно, если я перекрою вам кислород.

Металлическая глыба вспухла тремя волдырями, которые начали превращаться в щупальца, нацеливающиеся на лежащих без движения пленников.

– Подожди, – быстро сказал Ивор, – у меня есть еще одно предложение. Освободи меня от пленки и попробуй поймать снова. Ты ничем не рискуешь: дверь заперта, помещение заэкранировано, убежать или спрятаться мне негде. Идет?

– Зачем? – равнодушно поинтересовался посланник Палача. – Смысл?

– Я утверждаю, что ты меня не поймаешь.

– Ну и что?

– Неужели тебе не интересно посоревноваться? – удивился Ивор. – Или ты действительно дебил? Кристаллическая оболочка для дерьма?

– Что есть дерьмо?

Белый и Жданов рассмеялись.

– Не важно, ты все равно не поймешь, – продолжал Ивор. – Это интегральная оценка твоей умственной деятельности. Если бы у меня были свободны руки и ноги, я бы тебе быстро растолковал истинность этой оценки.

Щупальца втянулись в тело псевдочеловека, он чуть подрос, обозначил конечности, стал больше походить на металлическую отливку для памятника.

– Я тебя поймаю.

– Попробуй.

– Я тебя поймаю и заставлю объяснить, что есть дерьмо.

– Один такой пытался.

– И что?

Ивор понял, что шутки до его собеседника не доходят.

– И я его съел.

– Меня ты не съешь, я не биологическое существо.

– Ну так освободи меня, и начнем!

Пауза.

– Хорошо.

В то же мгновение пленка, сжимавшая тело молодого человека, стала сползать с него чулком, превратилась в лужу, которая скользнула к живой металлической глыбе и втянулась в нее.

Ивор с трудом встал, разминая затекшие руки и ноги.

– Я готов, – сказал псевдочеловек. – Начинаем на счет три.

– Подожди, дай отдышаться, я должен вернуть гибкость членам. Ты-то действительно железный, я же из более хрупкого материала.

– Мое тело состоит из палладиево-осмиевых полимеров.

– Вот видишь, а я на три четверти состою из воды. Это равные условия, по-твоему?

– Ты сам предложил поиграть.

– Только чур – не нарушать правила! Если ты в течение минуты меня не поймаешь – я выиграл! Понимаешь, что такое минута?

– Понимаю.

– Тогда начнем!

– Ивор! – слабо вскрикнула Мириам.

Псевдочеловек метнул в Ивора стремительный ручей металла, и тот прыгнул в сторону, спасаясь от него, как от пули.

Железовский почувствовал неблагоприятную обстановку в доме скульптора сразу после выхода из кабины метро. Но он не был в курсе произошедших событий, впрочем, как и Ромашин, и не стал поднимать тревогу. Выйдя в холл метро и увидев его обожженные, оплавленные, в дырах и вмятинах стены, Аристарх обратил на них внимание спутника, тот остановился, понимая, что в доме скульптора недавно шел бой, но возвращаться было уже поздно.

В коридорчике, ведущем на первый уровень дома, появились две дымно-прозрачные фигуры, а из кабины сработавшего метро в холл выскользнули еще два таких же «призрака», за которыми не спеша вышел Федор Полуянов.