видел. Чертовски рискованно, потому что кок легко может вызвать тромбоз сосудов сердца. Но такой человек, как Пул, учитывая возраст и профессию, может и выдержать. Не всякий врач догадается посмотреть кокаин в крови, решат, что это сердечный приступ.

Воцарилось молчание, на протяжении которого я насчитал двенадцать машин, проехавших по Ниланд-стрит.

— Агент Раерсон, давайте снова вернемся назад, — заговорила Энджи. На конце ее сигареты, лежавшей в углублении на краю пепельницы, образовался длинный дугообразный червячок белой золы. Энджи столкнула окурок с края внутрь пепельницы. — Мы согласны, что Сыр сознавал угрозу, исходившую от Маллена и Гутиерреса. Что, если ему казалось, что от них надо избавиться? И что, если то, что он имел на Бруссарда, было настолько серьезно, что подтолкнуло его к этому?

— Подтолкнуло к этому Бруссарда?

Она кивнула.

Раерсон откинулся на спинку дивана и посмотрел на темные чугунные колонны здания на углу Саус-стрит. У него за плечом на Ниланд-стрит разыгрывалась обычная городская сценка: грузовичок с коричневым закрытым кузовом Единой службы доставки посылок с горящим проблесковым маячком и работающим двигателем перегородил переулок. Водитель открыл дверь кузова, спустил на землю двухколесную тележку и погрузил на нее стопкой несколько коробок.

— Итак, — сказал Раерсон, обращаясь к Энджи, — ваша рабочая теория состоит в том, что, пока Сыр думал, что держит под колпаком Маллена и Гутиерреса, Бруссард держал под колпаком всех троих.

— Может быть, — сказала она. — Может быть. У нас есть данные, что Маллен и Гутиеррес собирались в тот вечер забрать у карьера наркотики.

Водитель почтового грузовика пробежал мимо окон, толкая перед собой тележку, и я подумал, что, оказывается, почту развозят так поздно. Может быть, в юридической фирме жгут в светильниках масло, готовясь к заседанию суда по какому-нибудь громкому делу. Может быть, в типографии спешат выполнить заказ к сроку. Или компьютерная фирма занимается чем-то высокотехнологичным, чем положено заниматься высокотехнологичным компьютерным фирмам, когда все нормальные люди готовятся отойти ко сну.

— Но опять-таки, — сказал Раерсон, — мы все время возвращаемся к мотиву. Допустим, Сыр узнал, что девочку похитил Бруссард. Чудесно. Но зачем Бруссарду ее похищать? Что он думал, идя в тот вечер к дому, чтобы забрать у матери ребенка, которого никогда в жизни не видел? Как-то не вяжется.

Парень из почтовой службы пробежал в обратную сторону. На этот раз под мышкой он держал планшетик с зажимом и двигался быстрее, поскольку тележка освободилась.

— И еще, — сказал Раерсон. — Допустим, что полицейский, имеющий награды и работающий в подразделении, занимающемся поиском пропавших детей, совершит такой безумный, ничем не мотивированный поступок. И как он будет действовать? Будет в свободное время следить за домом, дождется ухода матери, откуда-то зная, что она оставит дверь незапертой? Это нелепость.

— И все же вы думаете, что именно это и произошло, — сказала Энджи.

— В глубине души — да. Я знаю, что девочку забрал Бруссард. Но понять зачем — не могу, хоть убейте.

Почтовый служащий запрыгнул в грузовик, проехал мимо окна и, свернув налево в переулок, пропал из виду.

— Патрик.

— А?

— Ты все еще с нами?

— С криминальным прошлым не получишь.

Энджи прикоснулась к моей руке.

— Что это ты сейчас сказал?

Я даже не заметил, что произнес это вслух.

— С криминальным прошлым работу водителя почтового грузовика не получишь.

Раерсон моргнул и озабоченно посмотрел на меня, видимо прикидывая, где бы достать термометр, чтобы измерить мне явно повышенную температуру.

— Вы о чем, черт возьми, говорите?

Я снова посмотрел на Ниланд-стрит, на Раерсона и Энджи.

— Помнишь, в первый день у нас в офисе Лайонел рассказывал, что у него был какой-то эпизод с полицией, что один раз очень его жестко задержали, а потом он взялся за ум.

— И что? — сказала Энджи.

— Ну, раз был эпизод, значит, осталась запись. А раз осталась запись, как он мог получить работу в Единой службе доставки посылок?

— Я что-то не вижу тут… — начал было Раерсон.

— Ш-ш-ш. — Энджи подняла руку и посмотрела мне в глаза. — Ты думаешь, Лайонел…

Я поерзал на сиденье и оттолкнул от себя чашку с остывшим кофе.

— Кто может беспрепятственно войти в квартиру Хелен? Кто может открыть дверь в нее ключом? С кем Аманда охотно ушла бы без крика и шума?

— Но он сам пришел к нам.

— Нет, — сказал я. — Его жена привела. А он все повторял: «Спасибо, что выслушали нас», и так далее, и тому подобное. Готовился отделаться от нас. Это Беатрис настояла на нашем участии. Что она говорила у нас в офисе? «Никто не хотел, чтобы я сюда шла. Ни Хелен, ни муж». Только благодаря ее усилиям мы включились в это дело. А Лайонел — он свою сестру любит. Ладно. Но он что, слепой? Он же не дурак. Как же он мог не знать о том, что Хелен связана с Сыром? Как он мог не знать о ее зависимости от наркотиков? Да ради бога, он разыграл удивление, услышав, что она продавала кокаин. Я говорю со своей сестрой раз в неделю, вижу ее раз в год, но я бы знал, если бы она подсела на наркотики. Она же моя сестра.

— А о криминальном прошлом? — спросил Раерсон. — Какое это имеет отношение к делу?

— Допустим, его задержал Бруссард и потом держал на крючке. Лайонел был ему обязан. Кто знает?

— Но зачем Лайонелу похищать собственную племянницу?

Я стал думать об этом. Закрыл глаза, и перед моим мысленным взором предстал Лайонел. Это выражение лица, как у гончей собаки, печальные глаза, понурые могучие плечи, обремененные, казалось, тяжестью грехов целого города, уязвленное достоинство в голосе — голосе человека, который действительно не понимает, почему люди делают столько гадостей, почему так беззаботно относятся друг к другу. Я вновь услышал в его голосе неистовство вулкана и какой-то намек на ненависть в то утро, когда, узнав, что Хелен знакома с Сыром, Лайонел на кухне сорвался на сестру. Еще раньше он говорил нам, что Хелен любит дочь, что она хорошая мать. Но что, если он лгал? Что, если знал, что все как раз наоборот? Что, если о материнских качествах Хелен он был еще худшего мнения, чем Беатрис? Но сам он, будучи сыном алкоголиков и плохих родителей, еще с детства научился скрывать что следует, например свою ярость, ему пришлось этому научиться, чтобы стать гражданином и отцом.

— Что, если, — сказал я вслух, — Аманду Маккриди