В Собрании Узаконений и Распоряжений Правительства (№ 4 от 30 апреля 1919 г. Ст. 35.) был опубликован «Приказ Верховного Правителя» «О введении военного положения на линии железной дороги», в отношении Транссиба и прилегающей к нему территории. Вот текст данного документа: «…Для восстановления правильного движения, а также для обеспечения государственного порядка и общественного спокойствия на территории железных дорог, не входящих в прифронтовую полосу, повелеваю:

Ввести, впредь до отмены, военное положение на линиях железных дорог: Омской от станции Куломзино включительно до ст. Ново-Николаевск, Томской от ст. Ново-Николаевск до ст. Иннокентьевской, Забайкальской от ст. Иннокентьевской до ст. Байкал включительно, Колундинской от ст. Татарская до станции Славгород включительно, Алтайской от ст. Ново-Николаевск до ст. Шипуново включительно, Кольчугинской от ст. Югра до ст. Кольчугино включительно; Ачинск-Минусинской от ст. Ачинск до ст. Минусинск включительно и в городах, прилегающих к названным дорогам: Омске, Татарске, Славгороде, Каинске, Ново-Николаевске, Барнауле, Мариинске, Ачинске, Минусинске, Красноярске, Канске, Нижнеудинске и Иркутске и на ветках: Томской, Бийской, Кемеровской с гор. Томском и Бийском.

На основании правил, утвержденных мною 1 марта 1919 года, военное положение осуществляется на перечисленных линиях железных дорог Главным Начальником Военных Сообщений или его заместителем по должности и в вышепоименованных городах вне полосы отчуждения Командующими Округов через Начальников Гарнизонов.

Адмирал Колчак, Военный Министр, Генерального Штаба Генерал-Майор Степанов».

Вышеотмеченные особенности организации власти, территориальные пределы чрезвычайного законодательства дополнялись приказом Верховного правителя и Верховного Главнокомандующего от 31 марта 1919 г. «…I. Для решительного и окончательного прекращения мятежных и разбойных выступлений, продолжающихся в отдельных местах Енисейской и Иркутской губерний, на основании 2 части 3 статьи «Положения о временном устройстве государственной власти в России», объявляю, впредь до отмены, губернии Иркутскую и Енисейскую на военном положении, согласно приложения к статье 23 тома II Св. Зак. (общее учреждение губернское). II. Для осуществления прав и обязанностей, указанных в приложении к статье 23 тома II Св. Зак., предоставляю: Командующему войсками Иркутского военного округа генерал-лейтенанту Артемьеву – права Командующего армией, а Командующему войсками, действующими в Енисейской губернии и Нижнеудинском уезде Иркутской губернии Генерального Штаба генерал-лейтенанту Розанову – права генерал-губернатора. III. Приказ мой от 14-го марта сего года о военном положении на железных дорогах считать в силе в отношении линии железной дороги и городов, за исключением Ачинска, Минусинска, Красноярска, Канска и Нижнеудинска, в каковых городах осуществление обязанностей по охране государственного порядка, согласно ст. 6 Правил о военном положении на основании Закона 11 февраля 1919 года, возлагается на генерал-лейтенанта Розанова. IV. Приказ этот ввести в действие по телеграфу.

Верховный Правитель Адмирал Колчак, Военный Министр Генерал-майор Степанов, Зам. Министра Внутренних Дел Товарищ Министра В. Пепеляев»[74].

Данный акт был продублирован в приказах по войскам Иркутского военного округа № 381 от 1 апреля 1919 г. и по Енисейскому отряду № 140 от 3 апреля 1919 г.

В отношении же общих указаний по «борьбе с повстанчеством и бандитизмом», не имеющих, правда, четкого правового обоснования, показательно «Повеление» Верховного правителя, согласно которому следовало «возможно скорее, решительнее покончить с Енисейским восстанием, не останавливаясь перед самыми строгими, даже и жестокими мерами в отношении не только восставших, но и населения, поддерживавшего их; в этом отношении пример японцев в Амурской области, объявивших об уничтожении селений, скрывающих большевиков, вызван, по-видимому, необходимостью добиться успехов в трудной партизанской борьбе (в данном случае указание на «японский опыт» следует понимать как разъяснение действий интервентов, а отнюдь не обязательный пример для подражания. – В.Ц.). Следовало также «требовать, чтобы в населенных пунктах местные власти сами арестовывали, уничтожали агитаторов и смутьянов». «За укрывательство большевиков-пропагандистов и шаек должна быть беспощадная расправа, которую не производить только в случае, если о появлении тех лиц (шаек) в населенных пунктах было своевременно сообщено ближайшей воинской части…; для разведки и связи пользоваться местными жителями, беря заложников. В случае неверных, несвоевременных сведений заложников казнить, а дома, им принадлежащие, сжигать. При остановках, на ночлегах… брать заложников из соседних незанятых красными селений. Всех способных к боям мужчин собирать в какое-нибудь небольшое здание, содержать под охраной и надзором во время ночевки; в случае измены и предательства – беспощадная расправа».

Указания Колчака получили развитие в приказе Розанова «Начальникам военных отрядов, действующих в районе восстания» от 27 марта 1919 г., указывавшего методы борьбы с повстанческим движением в крае: «При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков; если этого не произойдет, а достоверные сведения о наличии таковых имеются – расстреливать каждого десятого». «Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать; взрослое мужское население расстреливать поголовно; имущество, лошадей, повозки, хлеб и т. д. отбирать в пользу казны (все отобранное должно быть проведено приказом по отряду)»; «если при проходе через селения жители по собственному почину не известят правительственные войска о пребывании в данном селении противника, а возможность извещения была, на население взыскивать денежные контрибуции за круговой порукой… суммы впоследствии сдать в казну»; «при занятии селений по разбору дела неуклонно накладывать контрибуции на всех тех лиц, которые способствовали разбойникам хотя бы косвенно, связав их круговой порукой»; «объявить населению, что за добровольное снабжение разбойников не только оружием и боевыми припасами, но и продовольствием, одеждой и проч., селения виновные будут сжигаться, а имущество отбираться в пользу казны. Население обязано увозить свое имущество или уничтожать его во всех случаях, когда им могут воспользоваться разбойники. За уничтоженное таким образом имущество населению будет уплачиваться полная стоимость деньгами или возмещаться из реквизированного имущества разбойников»; «среди населения брать заложников, в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно». «Как общее руководство помнить: на население, явно или тайно помогающее разбойникам, должно смотреть как на врагов и расправляться беспощадно. А их имуществом возмещать убытки, причиненные военными действиями той части населения, которая стоит на стороне правительства». Нельзя не отметить, наряду с исключительной жестокостью, определенную архаичность подобных методов противодействия повстанцам (заложники из числа местного населения, круговая порука, характерная для сельской общины). Объясняется это не только стремлением локализовать партизанское движение, но и очевидным намерением «расколоть» повстанцев, противопоставить одну часть населения («которая стоит на стороне правительства») другой («помогающей разбойникам»).