— Вы думаете, что это сделали агенты НКВД? — прямо спросил Рудаков.

— Господин Рудаков, а вы знаете, чем занимался ваш отец? — напрямую спросил Зеебах.

— Нет, — признался Рудаков.

— Он руководил засылкой разведывательных и диверсионных групп по линии Российского Общевоинского союза, больше известного под сокращением РОВС, — сообщил Зеебах. — Этот союз объединяет бывших офицеров Белой гвардии, не смирившихся с поражением и продолжающих борьбу против большевиков любыми средствами. Ваш отец по заданию руководителя РОВС бывшего русского императорского генерала Кутепова организовывал переправку этих людей в Советскую Россию и их прием в случае возвращения обратно. Видимо, не взирая на свой опыт и природную осторожность, ваш отец привлек внимание НКВД, которое жестоко с ним расправилось. Генерал Кутепов был похищен большевистскими шпионами и погиб в России — ну а с вашим отцом предпочли расправиться здесь.

Рудаков был потрясен свалившимся на него известием о гибели отца и его борьбе с Советами. Он некоторое время молчал, играя желваками, затем спросил майора:

— После него остались какие-нибудь вещи? Я бы хотел сохранить что-нибудь на память о нем.

— Квартира, где он жил, опечатана полицией, — ответил Зеебах. — Но я буду ходатайствовать, чтобы вам разрешили там жить. Квартира оплачена РОВС до конца года, а ведь вам надо где-нибудь жить, пока все формальности с узакониванием вашего пребывания в Латвии не будут улажены.

Майор достал из шкафчика бутылку русской водки, аккуратно налил ее в бокалы, — грамм по сто в каждый, — и сказал:

— Я знаю, что у русских принято вспоминать добрым словом недавно умерших. Давайте помянем вашего отца, господин Рудаков! Он погиб, сражаясь за свои идеалы, — поверьте старому солдату, — это прекрасная смерть! Царствие ему небесное!

Они залпом выпили водку, закусили из жестяной коробки аккуратно нарезанными дольками салями.

— Я поздравляю, господин Рудаков: вам удалось вырваться из «большевистского рая» живым и невредимым! — торжественно произнес Зеебах. — Однако вам нужно найти новое место в жизни. И я рад вам помочь в этом.

— Благодарю вас, господин Зеебах, — с искренней признательностью отозвался Рудаков. — Однако я хотел бы с вами посоветоваться: на что я могу рассчитывать в дальнейшем? У меня нет ни денег, ни документов и так понимаю, что покойный отец не оставил мне ни копейки. Мне надо как-то зарабатывать на жизнь.

— Главная проблема для вас — это получение гражданства, — заметил Зеебах. — К сожалению, в Латвии к русским относятся без особенных симпатий: дело в том, что русские офицеры, помогшие латышам отстоять свою независимость от большевиков, сражались с последними в составе немецких войск, а затем в корпусе генерала Вермонт-Авалова, у которого не сложились отношения с правительствами Латвии и Эстонии. Ваш отец имел возможность жить здесь потому, что являлся германским гражданином. Его преданность идее борьбы с большевистской угрозой нашла понимание в среде немецких военных, и мы оказали ему содействие в получении германского подданства, дабы создать условия для его беспрепятственного проживания здесь, в Риге. Не буду скрывать: в его деятельности по созданию подпольной организации в большевистской России было весьма заинтересовано командование рейхсвера. Через эту организацию мы получали объективную информацию о положении в России, что помогало определять политику в отношении московских властей германскому правительству. Гибель вашего отца — большая потеря для нас. Памятуя о его заслугах пред Германией, я готов ходатайствовать о предоставлении германского подданства вам, как сыну германского подданного, вынужденному спасаться бегством от большевистских преследований. Вы можете рассчитывать на мою помощь в данном вопросе.

— Даже не знаю, как вас благодарить, господин Зеебах! — воскликнул Рудаков, понимая, что главное будет произнесено позже. И он не ошибся.

— Благодарить меня не надо, — сдержанно улыбнулся Зеебах. — Вам нужны средства на жизнь и я могу вам их предоставить. Но мне нужны определенные обязательства с вашей стороны… Поймите меня правильно: я должен отчитываться перед моим начальством за каждый пфенниг.

— Вы предлагаете мне заменить моего отца в его… будем называть вещи своими словами — разведывательной работе в пользу Германии? — в лоб спросил Рудаков.

— Увы, при всем своем желании вы пока не сможете его заменить, — вздохнул Зеебах. — Огромный опыт работы, обширные связи: все это плоды долгих лет труда и борьбы. Нет, своего отца вы не сможете заменить! И речь о вашей вербовке в качестве агента германской разведки не идет. Но вы сможете продолжить его дело, скажем… э-э… оказанием посильной помощи лично мне в освещении современного положения в большевистской России и в Красной армии. Я дам вам вопросник, и вы, руководствуясь им, составите подробный отчет о том, что вам лично известно. На основании этого отчета я смогу выплатить вам некоторую сумму как специально нанятому эксперту. Эти деньги дадут вам передышку, возможность осмотреться и принять решение, в каком направлении вам двигаться дальше. Мне кажется, что это вполне разумный вариант действий. Хотя решать, разумеется, вам! Ну, что скажете?

— Давайте вопросник, — немедленно согласился Рудаков. Он понимал: ему не приходится выбирать.

Зеебах остался доволен отчетом и предложил Рудакову проконсультировать штаб Люфтваффе в качестве эксперта по русской авиации. Рудаков согласился, и Зеебах немедленно организовал его выезд в Германию. Два месяца Рудаков консультировал офицеров штаба Люфтваффе по конкретным вопросам организации ВВС РККА, принятым методикам обучения летного состава, несению службы в летных подразделениях и материальной части советских самолетов.

Нельзя сказать, что его устраивало положение вещей: хоть он и не давал никаких подписок, но прекрасно сознавал, что работает на германскую разведку. Рудаков лихорадочно искал выход из сложившегося положения: пользуясь пребыванием в Германии, он установил связи с белоэмигрантами и даже добился встречи с руководителем 2-го отделения РОВС в Берлине царским генералом фон Лампе.

Генерал фон Лампе, как и большинство офицеров-эмигрантов, жил в крайне стесненных условиях. С русским эмигрантом германские работодатели не церемонились: часто его увольняли с работы, не выплатив причитающейся заработной платы и от голодной смерти семью бывшего русского генерала спасло лишь то, что обладавший импозантной внешностью фон Лампе стал сниматься на эпизодических ролях в кинематографе. Тем не менее он продолжал заниматься делами РОВС, полагая борьбу с большевиками делом чести. Даже смерть его единственной дочери от туберкулеза, — генерал не имел средств для ее лечения, — не поколебала решимости фон Лампе участвовать в антибольшевистском деле до последнего вздоха.

— Разумеется, я помню вашего батюшку, — сообщил он Рудакову. — Это был настоящий офицер и дворянин. Должен отметить, что он не пошел на поводу у авантюристов, которых, к моему большому сожалению, поддерживал покойный генерал Кутепов и никогда не соглашался засылать в Россию по своим каналам террористов и диверсантов. Только подготовка надежного подполья и решимость европейских держав покончить с большевизмом дают шанс на реальный успех, — а все эти теракты и саботаж лишь льют воду на мельницу большевистской пропаганды!