Детские глазки наполнились слезами и монахиня, заметив это, в ужасе прикрыла рот руками и, казалось, сама готова была расплакаться.

Я поняла, что такими темпами ситуация лишь усугубиться, поэтому поспешила успокоить Люси-Роуз и тем самым успокоить монахиню.

— Ну-ну, — прошептала я, быстро подойдя к девочке и присев возле нее. Проведя дрожащей рукой по светлым волосам, начала ее успокаивать, — Не волнуйся, Роуз, мы тебе верим. Мы не станем над тобой смеяться, поэтому не нужно плакать.

Алмазные глаза, которые благодаря слезам, казались двумя искристо-чистыми озерами, взглянули на меня полными жалости и детской обиды. Внезапно Роуз бросилась мне на шею, крепко обняв, что ввело меня в состояние глубокого оцепенения.

«Успокойся, Мио, это всего лишь ребенок. Не нужно так ужасаться, она тебе ничего не сделает» — мысленно уверяла я себя. А девочка продолжала всхлипывать, но уже не более тихо. Спустя несколько секунд я таки смогла себя успокоить и осторожно похлопала Роуз по спине.

— Вот так, молодец, — приговаривала я, — хорошая девочка. Мы тебя не обидим.

Глубоко вздохнув, Люси-Роуз отпустила меня.

— Простите, — с искренним сожалением обратилась она к монахине, — Роуз не хотела вас пугать.

Женщина нервно кусала губу и старалась не смотреть на ребенка.

— Я, — неуверенно начала она, — Это ты прости. Просто я…

— Не нужно ничего говорить, — девочка грустно улыбнулась, — Роуз все понимает. Она не злиться.

— Эм…  да.

Монахиня не знала, что сказать, и продолжала избегать взгляда. Это вызвало у меня недовольство. Ведь даже слепой поймет, что Люси-Роуз совершенно не желает зла людям и не пытается использовать свою силу в корыстных целях, хотя и понимает, что ее плач и злость может навредить всем, кто ее обидит. Она была всего лишь ребенком, который так же, как и остальные, нуждается в тепле, ласке и заботе. А здесь, в этом приюте, когда все шарахаются от нее и считают чудовищем, ни о какой ласке и речи быть не может. Повезло еще, что Роуз их не возненавидела.

Так что Мелори была права: нужно забрать отсюда девочку и как можно скорее.

* * *

— Ну что, как вам наши воспитанники? — улыбнувшись, спросила мать-настоятельница, когда мы вернулись в ее кабинет, после получаса нахождения в игровой комнате.

— Они все просто чудо! — ответила Мелори.

Они с Данте сели на стулья перед столом, а наша тройка расположилась так же, как и в первый раз.

— Вам кто-нибудь приглянулся?

Мужчина и женщина переглянулись и кивнули.

— Да, — ответил Данте, — Все ваши дети просто отличные, но больше всего нас зацепил один ребенок и именно его мы хотим рассмотреть, как возможную кандидатуру на усыновление, вернее, удочерение.

— И кто же это?

— Люси-Роуз Марбел, — ответил он, внимательно глядя на реакцию монахини.

А реакция была, при чем сильная. Сначала сестра Мария нахмурилась, будто не понимая, о чем он говорит, потом ее лицо вытянулось в удивлении и побледнело. Она среагировала так, будто бы мы только что на полном серьезе заявили, что желаем усыновить этот письменный стол!

— Вы серьезно? — все еще не веря, прошептала женщина.

— Серьезно, — ответила Мелори, — ваша сотрудница уже рассказала нам историю жизни Люси-Роуз, судьбу ее родителей и предыдущих опекунов, но мы все же остановили свой выбор на ней.

— Но вы не понимаете! — в голосе монахини слышалась не скрытая паника, — Люси-Роуз, она же…

— Шизофреник?

Мать-настоятельница усердно закивала.

— Это не проблема, — спокойно произнесла Мелори, — один наш родственник так же страдает от этого недуга, но нам это совершенно не мешает.

— Но…  ох! — старая монахиня устало вздохнула и начала массировать пальцами виски. Через пару секунд она вновь глубоко вздохнула и произнесла, — Что ж, давайте поступим так: мы оформим разрешение на проведение одного дня с ребенком, чтобы вы смогли узнать Роуз получше. И после этого вы уже скажете, действительно ли именно она вам нужна. Такой способ вас устроит?

— Сполна, — тут же ответила Мелори.

— Хорошо, тогда давайте я дам вам список документов, которые нужно будет собрать, и когда вы их принесете, мы оформим разрешение.

Сказав это, сестра Мария достала чистый лист бумаги и стала писать. Мы терпеливо и молча ждали. Через полминуты она положила ручку, окинула взглядом написанное и протянула бумагу супругам.

— Что ж, — начал Данте, прочитав список, — Все зазначенные документы есть у нас в наличии и буквально на днях они будут уже у вас. Мы благодарим вас за доверие и обещаем, что все отведенные нам часы будем заботится о Люси-Роуз, как о своей родной дочери.

Сестра Мария легко улыбнулась.

— Не сомневаюсь. Но имейте в виду, что для этого нужно еще и согласие самой девочки, и…

— Роуз согласна! — послышался слева громкий возглас, что заставило нас всех повернуться в сторону голоса.

Люси-Роуз стояла у дверного проема детской комнаты, широко и радостно улыбаясь. В следующий момент за ней появилась та пугливая монахиня, тревожно глядя на озадаченную мать-настоятельницу.

— Простите! — произнесла она, кусая губы. — Не углядела. Она просто вышла взять игрушку возле двери, и, наверное, услышала ваш разговор.

Сестра Мария, охнув, покачала головой. Но Роуз даже не обращала на них внимание. Она быстро подбежала к Данте, так как он сидел ближе к ней, и схватила своими маленькими ручками его руку.

— Вы хотите удочерить Роуз? — спросила она, восхищенно глядя то на него, то на Мелори.

— Это слишком поспешное решение, — ответил Данте, выдавив из себя улыбку, фальшь которой выдавали нахмуренные брови. — Пока что мы хотим просто провести с тобой день и узнать получше.

— Ура! — она запрыгала на месте. — А когда мы пойдем гулять?

— Скоро, — заверил её мужчина. — Роуз этого хочет?

— Да!

Девочка взглянула на мать-настоятельницу.

— А можно они придут посмотреть на выступление Роуз? Пожалуйста!

Данте и Мелори переглянулись.

— Какое выступление? — Спросила Мелори монахиню.

Но ей ответила девочка.

— В понедельник в монастыре будет выступление хора. Роуз не поет, но она попросила разрешение у монахинь спеть свою песенку после того, как хор выступит. Этой песенки Роуз научил Блеки и он хочет, чтобы она спела её. Роуз тоже этого желает!

Услышав это, мы все поглядели на встревоженных монахинь. Они обе были напряжены и серьезны. Мне показалось, что идея Роуз их совершенно не радует.

— Не думаю, что у гостей будет время…  — начала старшая монахиня, обращаясь к ребенку, но Мелори поспешила ее перебить.

—