Стало темнеть. Вошел Рис, зажег свечи в канделябрах и в трехрожковых подсвечниках на столе и удалился, осторожно прикрыв за собой двойные двери.

Джордан и Мара улыбнулись друг другу. Теплая, почти семейная атмосфера смягчила их души.

— Итак, — начала Мара, поставив локти на стол и положив подбородок на скрещенные пальцы. — Вы готовы признаться?

— Признаться? В чем?

Она кивком указала на разложенные газеты.

— Вчерашнее приключение, как вы выразились, не попало в газеты. Правда странно?

— Вот как? Да, это замечательно.

— Конечно, замечательно. И очень загадочно. Ни в утренние, ни в вечерние выпуски. Джордан, вам ничего об этом не известно?

— Мне? О Боже, разумеется, нет.

Мара прищурилась и лукаво улыбнулась:

— Вы ведь как-то это устроили, правда?

— Возможно. — Джордан откинулся на спинку и положил руку ей на плечо. — Я же сказал вам, что не стоит беспокоиться. Когда вы научитесь мне доверять?

— Что вы предприняли?

— Не забивайте этим свою хорошенькую головку.

Мара фыркнула от этой банальности и, дурачась, толкнула его в бок. Джордан рассмеялся такой форме протеста.

— Теперь вы у меня в долгу. Остальное не имеет значения. Главное, что вы довольны.

— Довольна? Да я на седьмом небе от счастья. Вы спасли мою репутацию.

— А я вот не уверен, что все позади.

— Что вы имеете в виду? — снова встревожившись, спросила Мара.

— Сплетни о вас и регенте. — Джордан покачал головой. — Их надо прекратить.

— Да, — вздохнула Мара и кивнула в знак согласия. Нападение на карету показало, что дело зашло слишком далеко. — И что вы предлагаете? Уверена, вы способны дать мне совет.

Джордан ухмыльнулся, почувствовав колкость в ее фразе.

— Решение лежит на поверхности. Если вы хотите прекратить сплетни о вас и регенте, надо чаще появляться в обществе другого джентльмена.

— Понимаю. Чтобы возникли другие слухи.

— Вот именно. Менее сомнительные. По крайней мере такие, из-за которых на вас не нападут на улице. — Джордан сделал глоток эля.

Мара с улыбкой ждала продолжения, догадываясь, куда он клонит.

— И какого же джентльмена, по вашему мнению, я должна найти, чтобы он выручил меня из этого затруднения?

— Ну, не знаю… Человека, который бы пользовался всеобщим уважением, даже восхищением. Веллингтон, к сожалению, занят, но если вы готовы удовлетвориться моей персоной, буду рад услужить.

— Очень благородно с вашей стороны.

— Да, говорят, я парень что надо. — Джордан с улыбкой посмотрел ей в глаза. — Надеюсь, леди Пирсон, вам понятны все выгоды моего предложения.

— Должна признаться, что да. Но… я вижу и опасности.

— Какие же?

— Я уже говорила, что не ищу любовника, — спокойно, но твердо проговорила она.

— Черт возьми, я тоже! Не беспокойтесь. Проблем не будет. А если возникнут, всегда же есть Дилайла.

— Но тогда Коул вас пристрелит, — сделанным сожалением вздохнула Мара.

— Жаль, — пробормотал Джордан. — Значит, это не слишком удачная мысль. Но верьте, — он помолчал, — я не собираюсь вас соблазнять.

«Если вы сами того не пожелаете», — мысленно закончил Джордан.

«У самцов тоже есть свои достоинства, — прозвучал в голове у Мары голос Дилайлы. — Со временем ты научишься их ценить». Она тут же склонила голову, чтобы скрыть разгоревшийся на щеках румянец.

— Приказать подать еще пинту? — быстро спросила Мара, вспомнив, сколько пива требовалось Тому.

Джордан покачал головой, отставил кружку и, благодарение Богу, сменил тему:

— Знаете, вчера я пришел в восхищение тем, как вы держали себя во время схватки.

— Разве?

— В опасной ситуации вы сумели сохранить хладнокровие.

— А что мне оставалось делать?

— Именно поэтому я принес вашему Джеку отличный новый мушкет. Пусть он всегда держит его под сиденьем внутри экипажа. Вчера бы он пригодился.

— Мушкет? — воскликнула Мара. — Для меня?

— Я бы предпочел, чтобы вы не оказались беззащитны, если вновь произойдет нечто подобное. И не спорьте, пожалуйста.

— Но, Джордан, я бы никогда не смогла ни в кого выстрелить.

— Даже если бы угрожали вашему сыну?

Мара встретила его холодный взгляд и припомнила о своей решимости стать Тому и отцом и матерью. Матери нянчат, а отцы защищают. Возможно, Джордан прав.

— Но я не умею стрелять.

— Тогда я вас научу. Это не трудно. Сержант Паркер не всегда будет здесь дежурить, а меня может не оказаться рядом в трудную минуту.

— Вы правда думаете, что я смогу научиться?

— Если неграмотные двенадцатилетние дети крестьян стреляют из мушкета, вы тоже сможете, любовь моя. Возможно, вам даже понравится.

Маре трудно было представить себя с мушкетом в руках.

— Знаете, что мне действительно понравилось вчера? Ваша беззаветная храбрость.

Джордан рассмеялся.

— Но это правда! — продолжала Мара. — Вы действительно заслужили сенсационный заголовок. Только представьте: «Граф в одиночку разгоняет взбесившуюся толпу!» Жаль, что газеты упустили такую новость.

— Благодарю вас, дорогая. В чем дело? — добавил он, заметив, как пристально она его рассматривает.

— Вчера я наблюдала, как вы дрались, — осторожно начала Мара, — и вдруг поняла, что вам, похоже, и прежде доводилось попадать в значительно более опасные ситуации.

— Но ведь тогда кругом воевали.

— Вы видели настоящие бои?

Джордан промолчал.

— Вот почему вы так сочувственно отнеслись к тому майору у Дилайлы. — Мара положила ладонь ему на рукав. — Если бы я это знала, то безумно бы волновалась. У вас были раны?

— Так, царапины, ссадины. Не на что жаловаться. А ваш брак? Вы были счастливы?

Джордан умело сменил тему, но Мара все равно насторожилась и убрала руку. Опустив глаза, она пыталась придумать ответ.

— Значит, молчание, — тихим голосом прокомментировал Джордан. — Это что, вдовья скорбь? Или у вас была своя война?

Мара подняла на него взгляд, и он прочел в нем страдание.

— Вам досталось сполна, так? — прошептал он.

Пряча лицо, Мара склонила голову. Не скоро она собралась с духом, чтобы ответить:

— Виконт Пирсон подарил мне Томаса. А потому… я не могу говорить о нем плохо.