Принц Георг — Джордж — имел массу недостатков и служил легкой добычей для насмешников, но Джордан признавал, что немного найдется мужчин, столь утонченных, чтобы, действительно просто дружить с женщиной. А он видел, что теплое отношение регента к Маре было искренним.

Похоже, принц хороший человек, решил Джордан, во всяком случае, приличный.

Какое облегчение понять это, ведь много лет назад на церемонии вступления в орден Джордан дал клятву верности короне. Тогда у власти еще был король Георг III. Его величество уже начал терять ясность мысли, но в его душевных качествах никто не сомневался.

— Ваше королевское высочество, — начала Мара с теплой улыбкой, которая противоречила официальному обращению, — позвольте представить вам моего хорошего друга Джордана Леннокса, графа Фальконриджа.

Принц нахмурился, пристально вглядываясь в лицо Джордана.

— Фальконридж… Хм… Я знаю это имя.

— Ваше королевское высочество. — Джордан почтительно поклонился.

— Подойдите ближе. — Регент сделал жест рукой, унизанной кольцами. — И лицо ваше мне знакомо. Министерство иностранных дел?

— Да, сэр. — Удивленный, что принц его помнит, Джордан многозначительно посмотрел ему в глаза. Такого предупреждения должно хватить, чтобы его нынешний повелитель не разоблачил прикрытие одного из своих собственных шпионов.

— Э-э-э… отлично. — И регент перенес свое внимание на Мару. Принц явно удивился ее выбору.

На самом деле Джордан действительно встречался с регентом — по крайней мере один раз при дворе и несколько раз на различных светских приемах, но Джордан предпочитал держаться в тени и не лезть на глаза августейшим особам. Он всегда опасался поддаться соблазну и не к месту дать волю своему остроумию по поводу царственной расточительности принца. Разумнее было прикусить язык. Наверное, он показался своему сюзерену весьма скучным малым.

Теперь, когда Джордан получил приказ проникнуть в ближайшее окружение принца и проследить за герцогом Холифилдом, следовало показать себя более компанейским и веселым парнем.

Макс предупредил его, что в дворцовом кружке лучше всего изображать из себя надменного болвана. Тогда его наверняка примут за своего. Принц предпочитал людей богатых, красивых, отлично одетых и непременно эксцентричных. Большинство его друзей принадлежало к аристократии, но было несколько очень живописных простолюдинов, кое-кто из лихих вояк и, для разнообразия, один-два художника.

Изучая ситуацию, Джордан выжидал.

— Итак, милая девушка, что тут у вас? — поинтересовался регент, указав на подарок с поистине детским нетерпением.

— Это для вас, — с улыбкой отвечала Мара.

— О нет! Не стоит! — воскликнул принц.

— Разумеется, стоит. Это в честь помолвки вашей дочери.

Принц наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Вы очень любезны, — сказал он и сделал жест в сторону кресел. — Садитесь, пожалуйста, оба.

— А разве вы не распакуете подарок? Мне не терпится узнать, понравится ли он.

— Я думал, вы не решитесь спросить, — пошутил принц и сел напротив гостей. Для столь крупного мужчины он двигался очень изящно.

Джордан подал ему подарок и скромно отступил.

— Вы так внимательны, Мара, — пробормотал принц, развязывая ленту.

— Вы же знаете, как много значите для меня и Томаса.

Отодвинув голубой шелк, регент благоговейно уставился на картину. Его лицо выразило безмолвное восхищение. Помолчав, он с детским восторгом воскликнул:

— Мара! Да это же настоящее сокровище! Герард Доу! Поразительно!

— Значит, вам понравилось?

— Я восхищен! — Он поднял картину, чтобы лучше ее рассмотреть. — Замечательно! Посмотрите на тени вот тут. Как падает свет на женщину! Как выражено настроение! Она совсем как живая. Кажется, сойдет сейчас с полотна и сядет рядом со мной.

— Боюсь, если так случится, она покажется вам старой ворчуньей, — без приглашения вступил в разговор Джордан.

Регент бросил на него косой взгляд.

— Зато у нее искреннее выражение в глазах. — Он еще раз посмотрел на картину. — От притворных улыбок так устаешь.

Мара одарила своего августейшего друга сочувственным взглядом. А вот на Джордана принц посмотрел с явным предостережением: «Пусть вы и на нашей стороне, но с ней не шутите».

Джордан проглотил это предупреждение. Он был слегка удивлен. Похоже, толстяк умнее, чем принято думать. Вероятно, его королевское высочество уже понял, что за появлением Джордана в обществе Мары кроется больше, чем очевидно с первого взгляда.

К счастью, регент, как и предсказывал Макс, не стал задавать вопросов, а обратил все внимание на новый экземпляр своей коллекции.

— Я прикажу тотчас ее повесить там, где смогу ее постоянно видеть. Эта картина всегда будет напоминать мне о вас, моя дорогая. — И регент снова поцеловал ее в щеку.

— Я счастлива, что она вам понравилась.

— Очень понравилась. Фальконридж, правда это чудесное произведение?

— О да, сэр.

— Итак, — снова занялся персоной Фальконриджа принц, — что вас связывает с леди Пирсон?

— С леди Пирсон меня познакомили много лет назад, сэр. И вот теперь, когда я оставил свой пост на континенте, мы… мы возобновили знакомство.

Мара слегка покраснела.

— Понимаю. — Глаза регента сузились. — Он хорошо с вами обходится, моя дорогая?

— Очень хорошо, сэр.

— Вот и отлично. Милорд, будьте осторожны, не обижайте эту драгоценную для нас леди. Иначе вы можете отправиться послом в очень отдаленную местность. Вы меня поняли, Фальконридж?

— Да, сэр, прекрасно понял, — ответил Джордан и присоединился к их негромкому смеху, хотя у него создалось впечатление, что принц говорил совсем не в шутку.

— Вы так заботливы, ваше королевское высочество, — с улыбкой сказала Мара, — но не беспокойтесь, я сумею себя защитить.

— Сообщите мне, если он вас расстроит.

Джордан натянуто улыбнулся:

— Я начинаю сочувствовать принцу Леопольду.

— По крайней мере вам не приходится отвечать на сотню вопросов кабинета, — с кривой улыбкой парировал регент.

— Ради леди Пирсон я готов пройти испытание огнем и водой.

— Хороший ответ, — одобрительно кивнул принц.

— Я тоже так думаю. — Мара взяла его руку.

В этот момент дверь распахнулась и на пороге появился еще один денди.

— Ярмут! — с удивлением воскликнула Мара.

— Леди Пирсон! — отозвался новоприбывший. — Он уже видел?

— Видел, — ухмыльнулся регент.