— Он… Поступал жестоко, но у него не было иного…

— Ой, не пизди. Был у него выбор. Всегда. — сказал я, хлопнув по столку.

Ри дёрнулась, удивлённо смотря на меня.

— Успокойся уже… — сквозь зубы сказала она, — не на меня кричи… Я ни на что повлиять не могла. Мне было всего двенадцать… Сколько бы я ни говорила папе, он меня не слушал.

… Стиснуть зубы, набрать в глотку побольше воздуха, закрыть глаза и… выдохнуть.

Она и правда ни на что повлиять не могла. Даже если она пиздит о том, что она что-то там пыталась.

— Да, ты права… — открыв глаза, я ещё раз взглянул на неё, — не подскажешь один момент, сколько мне сейчас лет?

— Девятнадцать должно быть… Если ты старше меня на два года, то… да, тебе девятнадцать. День рождения был как раз полтора месяца назад. Я отправляла тебе подарок, но, наверное, ты его не получил…

— Ну… Случается. В любом случае, спасибо за помощь с восстановлением памяти. Если у тебя ещё остались письма, которые я писал, то я бы перечитал их… Если можно, конечно.

— А, конечно, я тогда завтра тебе их принесу, у меня вот та-акущая пачка, — она развела руки в разные стороны, — к слову, пока я тебя не видела… Ты стал таким крутым! Всем подружкам тебя покажу.

— А у тебя есть подружки? — я приподнял бровь.

В тот же момент, меня одарили несравненно-холодным и злым взглядом. А затем, после глубокого вдоха со стороны моей сестры…

— Ну… Давай ты не будешь задавать таких вопросов? А вообще… Иди ты.

Сложно быть дочерью уголовника, которого ненавидит всё княжество. Княжество, к слову, это аналог области, где есть свой князь, который всем заправляет. А вот то, что есть у нашей семьи, называется домом. Как правило, у дома есть один город и несколько деревень.

— Видимо, я угадал. — грустно кивнув, я отпил уже слегка остывший чай.

Всё-ещё вкусный… и какой-то ностальгический. Постепенно, я ощущаю страх перед тем, как этот дом и его жители побуждают во мне те чувства и эмоции, которых быть не должно. Нужно почаще напоминать себе, что я — это не Годрик…

С другой стороны… а нужно ли? Портить адаптацию и устройство в этом мире чем-то лишним? Как будто у меня вообще есть шанс вернуться в свой мир… Да и не знаю, хочу ли я возвращаться, если учитывать тот факт, что мне очень комфортно в моём текущем теле. Да, мир не очень, но я могу выжить в нём благодаря телу Годрика.

— Эй, снова замечтался. — прервала меня Рианна, — в любом случае, завтра тебе снова предстоит знакомиться с мамой и папой. Наверное, было бы хорошо, если бы ты заранее узнал о них побольше.

— Ну, я уже знаю, что мой отец — конченая мразь, а матери просто похер на меня, и единственные дети, которых она любит — это ты и самый старший, как там его…

— Родрик. Да. Тебя и Говарда она тоже любит, но по-своему… Эм…

И она приняла объяснять, почему мать, которая позволила отправить одного своего сына против его воли в магическую академию, а другого на фронт в качестве мяса, хорошая и любящая. В рот ебал таких матерей.

Хотя, блин, я завидую этому черту, Говарду. Хотел бы я в магическую академию… Хи-хи, там были бы классные студентки, и обязательно в коротких юбках. Да-да, ведь именно так всякие извращенцы представляют себе магические академии.

— Закончила? — спросил я, когда она наконец-то остановила поток восхваления мамочки, которая, в отличии от меня, её любит.

— Ты не слушал?

— Нет. — я покачал головой.

— Злюка.

— И сука. — добавил я, — но, вообще… Дома мне нравится. К слову, ты знала, что я тоже обладаю магическим талантом?

— Ты? — она удивилась, — о! А каким? Хотя, стой… Думаю, я догадываюсь! Магия… музыки?

Она рассказывала, что Годрик очень любил играть на скрипке. До того, как отец разбил её об стену и вручил Годрику меч, сказав спать и жить с ним. Я же говорю — уёбок тот ещё. Свейн и художественную литературу сыну не позволял читать, хотя её дома в таких количествах, что можно утонуть в тексте.

«Папашка» хотел вырастить из Годрика оружие, и у него получилось.

А потом Годрик сдох, и на его месте появился я.

— Нет. Не угадала. Я зачарователь… Ну, в смысле, могу придавать вещам магические свойства.

— А… Я слышала, что это… Магия рабочих.

… Не вспылить. Не вспылить. Не вспылить.

— Нет. На самом деле, эта магия оказалась очень мощной. Хочешь я тебе продемонстрирую?

— Хм… Ну давай. — она улыбнулась, сложив руки.

Взяв в руку печенье, которое мы не доели, я наложил на него «Укрепление».

— Хм… Если сможешь сломать или откусить это печенье, то… Сама решишь, что хочешь получить или чтобы я сделал, но я это сделаю или достану. В любом случае, у тебя не получится.

В этот момент, она выразила заинтересованность, и, протянув руку к печеньке, принялась пытаться сломать её.

Сначала она просто взяла его в руки и попыталась разломать.

Поняв, что это у неё не выходит, она отчаянно начала пытаться раскусить его.

Затем, она начала пытать разломать печеньку об угол стола, наваливаясь на него со всей силой.

— Да блин… — она вернула мне печенье с обиженным видом, — и правда, невероятно крепкая. Но, в сравнении с магией Говарда, твоя кажется… какой-то очень ограниченной.

— Ну… Магия зависит от того, что я могу использовать и знаю… Я ещё недавно научился сделать вот так… «Пламенение».

И, внезапно, печенье в моих руках вспыхнуло, но при этом не сгорая в пламени и не обжигая мою руку в месте контакта.

— Погоди… Ты можешь и укреплять вещи, как это делает магия изменения, и поджигать, как маг огня?

— Ну… Видимо, что так. Говорю же, магия зачарования — это весьма интересно. Но я пока что только начинаю изучать её…

Я очень долго пытался понять, каким образом я творю заклинание. Я не использую ни круги, ни символы, ни даже читку стишка про деда мороза. Всё происходило ровно в тот момент, когда я решал, что я хочу использовать что-то.

И, в какой-то момент, я уловил суть: «Образ — Цель», «Решение», «Воля».

Вот три ключа к моему пониманию магии. И, самое приятное, я дошёл до этого сам… Радость, как от изобретения велосипеда, но… сам!

Дальше я пыжился, пыжился, пыжился… И наконец дошёл до того, чтобы создавать огонь. Почему огонь? Ну, это