— Все исполню, княже.

От низкого, грудного голоса девушки по спине словно током обдало! В то время как холопка — Глафирой ее зовут — неспешно удалилась из горницы. И бьюсь об заклад, призывно покачивая бедрами при каждом шаге! Отчего сквозь явно тесноватую на ягодицах ткань запоны предельно четко проступили очертания тяжелых, манящих полушарий…

Н-да, сочная девушка, ничего не скажешь. И за услужливостью и обходительностью со знатным гостем вполне определенно угадывается чисто женский интерес и даже приглашение к любовным ласкам и утехам… Но всего пару дней назад оказавшись в доме Путяты, я не знал, как вести себя с чужой холопкой — с одной стороны, жизнь, а уж тем более женская честь лишенной свободы девушки многого не стоят. Но вот вопрос — как относится к ней сам хозяин дома, вдовец? А ну как сам мнет Глафиру жаркими ночами, мужик-то еще в силе… И я в таком случае посягну на «чужое», что вполне может разрушить пока еще хрупкий союз с влиятельным купцом!

Хотя будь Глафира любовницей Путяты, то холопка вряд ли бы позволила себе столь непрозрачные намеки…

Но если у меня, оказавшегося в теле молодого, неженатого мужчины, просто гормоны играют? И то, что подается под видом услужливости и обходительности, на самом деле этим и являются, а все остальное я себе сам напридумывал⁈

С другой стороны, меня не отпускает все сильнее крепнущее чувство, что нахожусь я не в какой-то там симуляции, а реально «провалился» в прошлое. А вдруг ИИ института развития личности не воссоздает столь точную симуляцию реальной жизни, где я совершенно точно ощущаю тепло солнечных лучей на лице и аромат свежескошенной на лугу травы… А реально отправил мое сознание в тело предка⁈ Ранее я думал, что это невозможно. Ведь история не меняется после реализации институтского «проекта» очередным испытуемым, да… Но с другой стороны, если этот самый испытуемый — вроде меня! — своими действиями УЖЕ изменил прошлое, то каким образом фиксировать это изменение в будущем? История ведь уже переписана!

Ага, и в каждом измененной ветке в очередной раз появляется этот самый институт? Да нет же, бред…

Наверное.

Ладно, голову я этими размышлениями стараюсь не забивать — иначе можно и умом тронуться! — но, пожалуй, именно эти сомнения удерживают меня от совсем уж скотских поступков. В том числе и от секса с холопкой, не способной мне даже отказать — как-то привык я воспринимать женщину не красивым куском мяса, годным лишь для одноразового-многоразового траха без всяких обязательств, и в принципе без каких-либо чувств. Так уж вышло, что я приучен воспринимать женщину сложной личностью с очень хрупким миром чувств и надежд (зачастую неоправданных), и воспринимать интимную близость как форму проявления ее чувств… И зачастую довольно сильных. И предавать их как-то… По-скотски что ли.

Наконец, может, я и старомоден — но для меня женщина, это прежде всего потенциальная мать моих детей и будущая супруга.

И ее чувствами играть совершенно точно не стоит.

…- Ну что, братцы, покажем нашу удаль на кругу атаманов?

Шагающий по правую руку Алексей, облаченный в полный комплект начищенной по такому случаю брони, да накинувший на одно плечо щегольский, покрашенный в синий плащ, лишь многозначительно усмехнулся. Глаза пригожего лицом ратника маслянисто поблескивают — ну а что, жены же нет, из семьи только мать да сестренка! Вот и выцеливает среди встречающихся нам по пути девок да вдов кого посимпатичнее… Хлынов может и Тортуга — но только по смыслу. А на практике — обычный русский городок, не очень и большой, не шибко ухоженный… Но церковь есть, несколько теремов, что срубили себе купцы побогаче да самые успешные ушкуйники. Избы попроще для простых жителей, кузницы, ремесленные мастерские, большое торжище и вечевая площадь, пристань с вытащенными на берег, припорошенными снегом судами… Не так их, кстати, и много.

Разве что нет князя — нет и княжьего детинца, не говоря уже о полноценной крепости. Ну, так ушкуйникам крепостные стены еще не скоро потребуются — а уж когда потребуются, то от войска Даниила Щени они все одно не спасут…

Хотя большую часть пятнадцатого столетия помогут Вятке сохранить независимость.

Конечно, это не стольный Новгород с его каменным кремлем и прочными деревянными стенами, с каменными же храмами и теремами, первым на Руси водопроводом (если не ошибаюсь, существовал уже в одиннадцатом столетии), монументальным мостом через Волхов — и выложенными деревянными плахами мостовыми! Хорошо бы посмотреть на Новгород воочию… Да вроде как и не с руки мне заворачивать в столицу вечевой республики. Так что можно и в Хлынове погостить…

Ничего не вымолвил и Михаил — более серьезный и собранный, рослый и широкоплечий, он-то как раз давно женат, к вящей грусти встречающихся на его жизненном пути девиц и вдов. Этот лишь холодно сверкает глазами — пусть и без вызова, но с полной уверенностью в своих силах. И, пожалуй, не особенно-то и скрытым во взгляде чувством собственного превосходства мой второй ближник (гридень, ага!) посматривает на собирающихся на круг ушкуйников… Последние, ясное дело, такой брони не имеют, да и статью им до елецкого богатыря далеко, и ратной выучкой — также наверняка не близко… И пожалуй, Миша все делает правильно. Если Алексей излучает этакую «ауру» беззаботности, то непоколебимая уверенность Михаила в себе лишь добавит мне лишних «баллов» на переговорах.

Зато сопровождающий нас на круг Путята тотчас негромко заметил:

— Ты княже, особенно не ярись. Ведь не на бой идешь, а разговаривать — и уговаривать. Это хорошо, что страха перед ушкуйниками в тебе нет… Но одно дело бояться — и показать это, дав слабину. Однако же удалью ратной бахвалятся напоказ, да первому свару затевать — это ведь совсем другое…

Я согласно кивнул, коротко ответив:

— Понимаю все, Путята Михайлович — и спасибо тебе за старания твои да за добрый совет! Даст Бог, уговоримся сегодня же…

Глава 12

На круг собрались не только атаманы, но и простые ушкуйники — или как их еще называют, повольники. Видимо от того, что в ряды вольных северных воинов нередко берут сбежавших или