Сердце ударило с явным перебоем — неужели быть бою? Ведь земли Волжского Булгара, являющегося полузависимым улусом Золотой Орды, уже столько раз попадали под удары ушкуйников, что местные теперь платят дань пиратской вольнице с Вятки!

Но что, если воцарение хана Тохтамыша изменило баланс сил — и прознав, что повольники кошмарят его владения на Волге, тот послал на север сильное войско? В конце концов, уцелевшие летописи весьма скудно описывают историю ушкуйников в период с 1375 по 1391 год, то есть прежде всего, в годы правления Тохтамыша. А последний на секундочку, в 1382 (то есть уже через год!) налетит на Русь изгоном именно с земель Булгара, перебив или взяв в полон всех русских купцов в Казани… Ну, чтобы не смогли предупредить об опасности.

Налет Тохтамыша я, понятное дело, постараюсь предотвратить. В сущности, будет достаточно вовремя предупредить Донского, что к августу «на огонек» к нему нагрянет хан вновь единой Золотой Орды. И тогда последний успеет собрать войско — и встретит врага на переправах через Оку! А уж там… Возможно, повернет как на Воже — когда татар заманили на противоположный берег реки и ударили, не дав развернуться. Или как на Угре — когда московская рать, перекрыв броды, просто не дала ордынцам переправиться… В идеале, конечно, так и вовсе остановить хана на Волге — собрав не только московскую, но и рязанскую, и нижегородскую рати вместе. Ведь в известном мне варианте истории от Тохтамыша пострадали все три княжества…

Но это все заботы будущего года — а вот сейчас… Если новоиспеченный хан держит ставку именно в Булгаре, то уже ни о какой дани или беспрепятственном проходе для повольников речи быть не может!

А ведь как все хорошо начиналось…

Мы вышли с Хлынова в конце апреля; до того, как сошел лед и хоть немного спала вода, большинство повольников физически не могли собраться в Вятке.

Всего же набралось сорок три ушкуя — не считая корабля Путяты, отданного лично мне и моим дружинникам. Учитывая же, что экипажи практически всех ушкуев на деле редко превышают тридцать ратников, то общая численность войска составила порядка тысячи трехсот человек. Чуть меньше, чем я рассчитывал — но потерять из-за пары сотен воев еще две, а то и три недели (с новгородчины путь неблизкий!) было бы слишком расточительно по отношению к нашему времени, заготовленным запасам еды — и ссуженным купцами деньгам на покупку все той же еды в дороге…

В общем, вышли мы в конце апреля; на моем ушкуе всю команду составили елецкие ратники, севшие на весла. Правда, Путята дал своего кормчего и пару помощников, при хорошем попутном ветре ставящих на судне мачту и парус. Я же остался не у дел — князь как никак, какие ему весла? Но ведь дико скучно ничего не делать на корабле! Заделался бы штатным коком — так ведь готовим только на привалах, а днем употребляем то, что осталось. Ну, или «сухой паек» — солонину с сухарями да вяленой рыбой, и смесь сушеных северных ягод, нередко залитую медом…

Последняя, кстати, очень неплохо защищает от цинги. Викинги, между прочим, в обязательном порядке брали с собой различные сушеные ягоды в дальние морские походы до Исландии и Гренландии! Однако этот полезный опыт как-то подзабылся, затерялся в глубине веков…

В общем, пытку ничего не деланием я не выдержал, и сел на весла наравне с ратниками, периодически меняя товарищей из пары побратимов.

И да, с веслом в руках стало действительно полегче!

Но это скорее из минусов. А из плюсов — неповторимая красота расцветающей ближе к маю русской природы! В настоящий момент — да и на протяжении большей части пути — нас с обоих берегов окружают смешанные леса, кажущиеся мне первозданно девственными, нетронутыми человеком. И безусловно, они радуют глаза своей естественно-зеленой «картинкой»…

А поскольку весна, время оживания природы — то и абсолютно невероятные букеты естественных ароматов из хвои, полевых цветов, свежей листвы и травы, особенно яркий на рассвете и закате… Да безудержное пение птиц, чей многоголосый именно в лесу хор буквально заполоняет тебя, оглушает, восхищает! Это невозможно передать словами — кто никогда не слышал просто оглушительного пения птиц в лесу да на русском севере, да еще и весной, в их брачный период, тот просто никак не сможет себе представить этого многоголосого, но совершенного в своей естественности хора… Ни одна музыка в мире не способна с ним сравниться! Да уж, тут невольно задумаешься о величии Творца…

А все эти рассветы и закаты на реке… Царственный багрянец, словно волнами расходящийся по небу, а затем заливающий землю, как только солнце лишь немного поднимется над линией горизонта… Затем красный цвет меняется более мягкими, персиковыми оттенками — и одновременно с тем от воды поднимается молочный туман, сквозь который тускло пробивается оранжевый диск небесного светила…

Н-да, это действительно все очень красиво — и очень роднит с природой, словно завораживая душу человека, заставляя его иначе воспринимать ход времени, иначе думать и, пожалуй, даже менять взгляды на собственную жизнь.

Что еще было приятного в походе? Песни. Не знаю, я за всю жизнь не слышал столько песен, сколько услышал и перепел вместе с гребущими веслами повольниками за время уже пройденного нами пути… Причем есть в них и ритм (как раз подходящий под гребки!), и мелодичность, и созвучность слов, а главное — смысл! Чего так не хватает современным мне попсовым произведениям, созданным лишь с целью «срубить баблишка»… Но самое главное — под эти песни куда как легче грести веслами, они здорово отвлекают от монотонного физического труда, и скрадывают ощущения времени, не позволяя мужам всерьез затосковать.

А уж сколько былин было рассказано в круге вечерних костров, за трапезой! О Василии Буслаеве (ушкуйнике!), Добрыни Никитиче, купце Садко, боярине Ставре Годиновиче — и прочих героях именно новгородского былинного эпоса… Просто не счесть.

В общем, люди умели развлекаться до появления радио и телевидения…

И вот теперь вдруг встреча с татарами. Неожиданно все это, если честно. Ведь мимо Жукотина, в прошлом разоренного повольниками, прошли благополучно — а вот как пройдет новая встреча с местными, одному Богу известно… Прорваться-то наверняка прорвемся, Кама ближе