глядел на Загорского белыми своими, почти рыбьими глазами, потом объявил, что настоящий игрок главную часть жизни проводит вовсе не в игре.

– А как же он проводит жизнь? – с любопытством осведомился действительный статский советник.

Старик оживился: было видно, что эта тема вызывает его живой интерес. Он уселся в своем кресле поудобнее и повел неторопливую речь. Речь эта сводилась к нескольким простым вещам. Во-первых, настоящий игрок никогда не рассчитывает только на удачу. Удачу надо приманить, приготовить ей пути, в идеале – сделать так, чтобы выигрыш следовал из подготовки и мастерства игрока, а не из глупых ухмылок Фортуны, которая один раз улыбнется, а десять раз – оскалится.

Таким образом, продолжал мсье Бланше, если вы картежник, вы усердно тренируетесь за пределами казино, если любите рулетку, проводите свои дни в математических исчислениях. Только такой образ действий позволит вам задержаться в казино надолго, а не спустить все деньги в первый же вечер. Но самое главное, чем должен быть занят настоящий игрок, это богослужения.

– Прощу прощения? – Загорскому показалось, что он ослышался.

– Да-да, – закивал старик, – именно так – богослужения.

Нестор Васильевич посмотрел на своего визави внимательно и без улыбки. Какому же именно богу, по его мнению, следует возносить молитвы и приносить жертвы? Древнеегипетскому птицеголовому богу мудрости Тоту, который, как известно, был мастером игры в кости? Или, может быть, древнегреческому богу торговли и воровства, повелителю счастливого случая Гермесу? Или даже…

– Нет, – прервал Загорского старик нетерпеливо, – точнее, и да, и нет. Гермес, Тот и прочие мастера игры – не что иное, как воплощения более значимого идола, такого, на котором зиждется весь современный мир. Это божество богатства Плутос. И если кто-то подлинно желает выигрывать всегда и во всем, он рано или поздно обратит свой взор именно к этому богу.

– Значит, Плутос, – задумчиво повторил Нестор Васильевич. – Что ж, это похоже на правду. Хотя что-то я не видел тут посвященных ему храмов.

– Потому что все эти храмы переделаны. Развалины любого древнего храма, которые вы найдете на земле Монако, сначала были посвящены именно Плутосу, и только потом стали храмами Геркулеса, Минервы или кого-то еще из античных богов.

Загорский кивнул головой. Что ж, в этом есть своя логика. Земля, тысячелетия назад принадлежавшая богу богатства, снова возвращается к нему. Впрочем, на этот счет есть и другие теории. Многие полагают, что один из первых владельцев Монте-Карло, которому оно обязано своей мировой славой и своим нечеловеческим процветанием, мсье Франсуа Блан за секрет рулетки отдал дьяволу душу… Ведь общая сумма цифр на ней составляет число зверя – 666…

– Чушь! – недовольно закричал старец, не дослушав. – Чушь, ерунда! Не было никакого дьявола, очень нужна ему душа господина Блана! Причиной всему он, бог богатства, остальное – лишь игра воображения. И не надо их смешивать, как это сделал синьор Алигьери в своей «Божественной комедии». Помните, он там изобразил Плутоса демоном, стоящим на страже четвертого круга ада, где терзаются скупцы и расточители? Помните? Так вот, ничего этого не было, ничего, мне можете поверить!

Загорский подождал, пока мсье Бланше немного успокоится, потом спросил, а как же, по его мнению, служат богу Плутосу игроки? Ну, кроме того, что бросают на алтарь казино свои последние деньги, а некоторые – даже и жизни.

Мсье Фабрис затряс лысой своей, как лунная ночь, головой. Богу Плутосу не нужны их глупые жизни, он не ест мертвечину! Ему нужна живая кровь, живая, вы слышите! Впрочем, нынче кровавые человеческие гекатомбы не в моде, но им есть хорошая замена. Это то, что оккультисты и мистики зовут энергией. Богу нужна их энергия, их страсть, их крики, стоны, вопли, их надежды и обрушение этих надежд, их стон на пороге безумия. Вот этого ждет бог Плутос, этой жертвы он жаждет больше, чем чего бы то ни было еще!

– Но если приносить такие жертвы, игрок просто лишится ума, и даже выиграв большие деньги, не сможет ими воспользоваться, – возразил Загорский.

– Не обязательно приносить в жертву себя, есть и другие виды жертв, – отвечал старец неожиданно деловым тоном. – Кроме того, есть также места, где их нужно приносить.

– И где же эти места? – осведомился Нестор Васильевич.

Мсье Фабрис загадочно улыбнулся. По легенде, места эти открываются только самым отчаявшимся, и самым достойным. Они открываются, только если у человека есть какая-то особенная миссия… Тут он прервался и хитро посмотрел на действительного статского советника снизу вверх.

– Зачем вам эти места? – спросил он. – Вы не выглядите несчастным и уж тем более – отчаявшимся.

Загорский пожал плечами. Сложно сказать. Может быть, у него как раз есть какая-то миссия, которую Плутос был бы готов признать достаточно значительной, чтобы ответить на его призыв.

– Миссия, – старик пожевал губами, словно пробуя слово на вкус. – Что за миссия?

– Я ищу одного человека…

Глава седьмая

Мясо на разогреве

Ганцзалин был недоволен и даже не пытался это свое неудовольствие скрыть.

– Какого черта вы откровенничали со старым чертом? – спросил он сердито, когда Женевьев, подталкивающая кресло своего деда, наконец скрылась из виду. – Зачем рассказали ему, что мы кого-то ищем?

Нестор Васильевич задумчиво смотрел в сторону моря, по которому уже скользили красноватые блики вечернего солнца. Зачем он рассказал? Ему показалась интересной мысль о некоем храме бога Плутоса, которому неудачливые игроки возносят молитвы и приносят жертвы, чтобы добиться его расположения. Что, если именно в таком храме скрывается и Платон Николаевич?

– Скрывается? – удивился китаец. – Зачем ему там скрываться? Это же чистое безумие!

Здесь, в Монте-Карло и так всё – один большой дом умалишенных, отвечал ему Нестор Васильевич, почему бы не взяться еще одной сумасшедшинке? Все это очень в духе здешних мест. Может быть, проигравшиеся игроки проходят в таком храме своеобразную аскезу, может быть, приносят какие-то, только им и Плутосу понятные жертвы…

– А, может быть, их там держат насильно, – перебил его Ганцзалин.

В этом действительный статский советник усомнился. Кому и зачем держать проигравшихся бедолаг взаперти насильно, ведь с них даже денег не возьмешь? Это во-первых. Если бы хоть один из таких узников вырвался на волю и рассказал о подобном храме, этим божественным приютом наверняка занялись бы карабинеры, да и власти не потерпели бы тут ничего похожего. Нет, бог игры стоит не на принуждении, его сила – в непомерных страстях, влекущих человека к игре. Тем она и соблазнительна, эта игра, что игрок сам больше всего на свете хочет к ней приникнуть, как заблудившийся в