– За комплимент тебе спасибо, но немного неискреннее. Лучше бы сказал что-нибудь про глаза.

– Глаза у тебя немного косят, – хохотнул Ридж. – Еще эссенции?

– Неси, – вздохнула я. – И захвати закуску. А не то придется нести меня домой.

– С удовольствием взвалю на себя эту ношу.

– Надорвешься. Закуску неси.

Я старалась не думать о том, что бы сделал отец, если бы я ушла с кем-то в бар и вернулась под утро. Полагаю, нечто, похожее на спину Дэваля, только на заднице. И еще лишил бы телефона, карманных денег и надежды на светлое будущее. Примерно это же сделает Самаэль, но я разумно (так показалось) рассудила, что, если бы ему было интересно, где я, он бы уже явился.

– Харон, а проводники изначально обладают способностью ходить между мирами или вас этому обучают?

– Мы не ходим между мирами, мы забираем души на границе. Доступ в смертные миры нам закрыт. Способности пересекать границу обучают. Спустя год после начала обучения вы можете сменить специализацию. А если хорошо попросите, то раньше.

– А если я сменю специализацию, то мне больше не придется стоять в дозоре с Дэвалем?

Харон смерил меня тем самым взглядом проницательного взрослого, который я ненавидела с детства. Так папа смотрел, когда без труда разгадывал все мои детские хитрости.

– Не придется. Но работа проводником не для всех. Страж имеет дело с темными душами, злом, которое нужно изолировать или уничтожить. А проводник встречает тех, у кого еще недавно была жизнь в красивейшем из миров. А теперь не осталось ничего, кроме бездушного кастодиометра и судьи, принимающего решение. Для многих осознать это сложно, и проводник все время рядом. Вспомните себя. Вы не были в восторге от смерти.

– Да я и сейчас не прониклась, если честно.

– Вам не нравится быть стражем? Жить в доме Повелителя, с его наследниками?

Я пожала плечами.

– А что там может нравиться? У меня хорошая комната, на кухне всегда есть еда, тепло и просторно. Дом идеальный, особенно в сравнении с моей первой каморкой. Но он как большая темная холодная клетка. У них нет семьи. Они не встречаются за ужином и не обсуждают новости, не завтракают все вместе перед работой, не устраивают посиделки по выходным. Отец самоустранился, старший брат тащит на себе работу и пытается держать разваливающиеся на куски остатки семьи, среднего рвет на части депрессия, а на младшего всем плевать. Иногда в коридорах подвывает недолюбленная Селин. Офигенное счастье!

– Вы привыкли к другому?

– Да. Меня все ругают за слепую любовь к отцу, за тоску по нему, говорят, каким плохим человеком он был. Но никто, кажется, не понимает, что благодаря ему у меня было счастливое детство. В нем не было наказаний, оставляющих шрамы. Я понятия не имела, что такое нелюбовь. У нас дома было тепло и весело. Вот по этому я скучаю. И я не понимаю, как стать хорошим человеком здесь, в Мортруме, где каждый по-особенному несчастен и озлоблен. У меня и на Земле-то не получилось.

– Я не знаю, что посоветовать вам, Аида. – Харон покачал головой. – Но мне кажется, сбежать в проводники – не выход. Возможно, стоит попробовать изменить что-то другое?

– У меня не хватает сил изменить даже себя. На чужую семью не хватит тем более. Харон, а ты был в других мирах? Заглядывал хоть одним глазком?

– Только когда учился в колледже. Это не приветствуется. Лишь в исключительных случаях – вроде того, что произошел недавно, – стражи могут посетить немагические миры.

– А ты можешь что-нибудь рассказать о других мирах? – оживилась я. – Тордек дал задание, для выполнения которого нужно узнать что-нибудь о немагических мирах. Предложил спросить у Евы, а я ее побаиваюсь. Может, расскажешь? Про Землю и мир балеопалов я уже знаю. Какие есть еще?

– Вы задаете интересные задачки, мисс Даркблум. На самом деле миров не так уж и много. Может, их всего несколько, а может, другие мы просто не нашли. Мир Земли и балеопалов – самые интересные, пожалуй. Видите ли, среди душ вы едва ли встретите кого-то, кто отличается от вас. Прайор Тордек – исключение из правил. Все потому, что большая часть миров или необитаема, или слишком сложна для перерождения. Например, существует мир – и в него, кстати, намного проще открывать порталы даже слабым магам, – где нет суши.

– В смысле японских доставок роллов?

– В смысле земли. Весь мир – огромное воздушное пространство, населенное… скажем так, чем-то средним между бабочками и птицами. Они рождаются из облаков и умирают, растворяясь в них в конце длинного танца. К сожалению, в них совсем нет энергии для перехода в наш мир. Они погибают безвозвратно. А может, перерождаются, как балеопалы. Что это с вами, мисс Даркблум?

– У меня сломалась физика.

– А мне казалось, она должна была сломаться еще тогда, когда вы умерли. Магия не подчиняется законам смертного мира.

В зале вдруг стало ощутимо шумнее: ввалилась многочисленная и громкая компания студентов. Я лишь равнодушно скользнула по ним взглядом, заметив Риджа, идущего к нам с двумя бокалами эссенции. Но потом среди толпы заметила счастливо улыбающуюся Олив.

Харон проследил за моим взглядом.

– Она быстро стала душой компании. Даже удивительно, учитывая то, сколько бедняжка провела на границе. Чудо, что она сохранила душу…

– И правда чудо. – Я стиснула зубы.

Олив наслаждалась посмертием. Вся группа – моя группа! – сгрудилась вокруг нее, ожидая, какой столик приглянется принцессе. И спустя несколько минут раздумий устремилась к балкону, в который ткнула наманикюренным (когда успела?) пальчиком моя заклятая подруга.

Но сама Олив не спешила присоединиться к друзьям. Увидев Риджа, она сначала посмотрела в нашу сторону, а потом ослепительно улыбнулась, кокетливо закусила губу, выхватила у него из рук бокал с эссенцией и, не сводя с блондина томного взгляда, сделала глубокий глоток.

Из моего бокала!

– Да чтоб у тебя эссенция со вкусом соплей оказалась!

Я поднялась.

– Мисс Даркблум! – Харон заподозрил неладное.

Но было поздно.

– Привет, Олив!

Я не менее лучезарно улыбнулась и легонько толкнула ножку бокала так, что вся эссенция вылилась на отглаженное форменное платье.

– Ой, какая неприятность! Ну ничего, не переживай, не так уж мне и хотелось выпить. Но ты лучше чужое не бери. Могут и руки оторвать.

– Аида Даркблум… – Олив стиснула зубы. – А что ты тут делаешь? Ищешь, кому дать за кусочек мяса? Не заработала же ты право ходить по барам, ты и работать-то не умеешь.

– Девушки, а вы помните, что я еще ваш преподаватель? – осторожно подал голос Ридж.

– Странно, что ты вообще нашла сюда дорогу. Говорят, ты даже после смерти не стала лучше соображать.

– А ты уже нашла своего папашу? Или для таких, как он, даже Аид оказался слишком хорош?

В нос Олив получила быстрее, чем успела среагировать. Правда, к моему сожалению,