от грязи трюм и те, кто принял мое старшинство это и было большинство обитателей трюма стали работать и собирать отходы и грязь скидывая это в параши. Крышка трюма была приоткрыта и стоял часовой. Он и позвал вахтенного начальника по нашей просьбе. Тому было скучно, и он никогда не видел, что бы отбросы чистили трюм, в котором их перевозят потому и согласился и нам разрешили получить забортную воду для помывки трюма. Матросы хоть и ворчали, но помпу принесли и подали нам воду и дали возможность поднять на палубу отходы. Вода ещё не сгнила и потому ещё была пригодна для употребления. Сухари тоже были не самые пропавшие. Трюм вылизывали весь световой день до отбоя. Трюм не был таким чистым, наверное, с момента спуска корабля на воду. Чистили трюм и уголовник, они оказались в меньшинстве и потому не стали качать права и выполняли те же работы, что и все. Прямо идиллия наступила. Но крысы остаются крысами навсегда, и я ждал от них очередных пакостей. Может и нам и давали норму питания, определенную британским монархом, но продукты портились катастрофически быстро. И вот буквально через неделю суточная выдача упала до одного сухаря в день и пол кружки протухшей воды. До кишечных заболеваний оставалось совсем немного времени. Я попросился к капитану на беседу и, как ни странно, пришел капитан и внимательно меня выслушал и разрешил мне с парой человек ловить рыбу и варить себе уху на камбузе. И вот наша первая рыбалка. Крючки изготовлены из мелких гвоздей и никакой наживки. Вместо лески — веревки, сплетенные из полос рубах и штанов. И вот на таких удочках и снастях мы за полдня выловили с сотню довольно приличных тунцов. Моряки сейчас не едят морскую рыбу и не ловят её в океане. Потому на нас смотрели как на идиотов и сначала долго строили насмешки и под конец, когда мы стали варить рыбу рассказали, что это рыба ядовита и мы все умрем. От тунца помрем, ага вот щас. Вышло той рыбы по трети тушки на лицо и полкружки бульона. Ещё и не все брали свою порцию, нас мысленно похоронили и когда мы утром опять попросились на ловлю рыбу на палубу. На нас приходили смотреть и ставили ставки, когда мы умрем. Сделал ставку и я. Я ставил на увеличение порции воды. Боцман помог веревками и крючками. Крючками были более мелкие гвозди. Тунец и селедка стали нашей едой и постепенно рыбу стали ловить и свободные от вахты матросы. С матросами у обитателей трюма было много общего — вербовка на флот была и принудительной и жизнь моряка британского флота никогда не отличалась бытовыми удобствами справедливым отношением офицеров плюс были и телесные наказания за любую даже мелкую провинность. Пари я выиграл и теперь нам давали больше пресной воды. Но бытовые проблемы показались нам мелочью. В один далеко не прекрасный день наш кораболь атаковали…

Глава 19

Наше морское путешествие продлилось пока только неделю, но уже почти сотня пассажиров из корабельного трюма перебралась в воды Атлантического океана. В Плимуте в трюм утрамбовали почти семьсот человек, если быть точным семьсот четыре человека и вот после недели плавания нас стало шестьсот. Люди умирали от болезней и голода и от полного бессилия. Практически все потеряли своих родных и близких и теперь просто лежали и умирали. И вот как в насмешку типа мало вам имеющихся трудностей — корабль наткнулся на комок морских змей. Возможно, какой-либо океанолог назвал бы это скопище морских змей как-то по-другому, но я увидел огромный ком переплетавшихся змеиных тел, который попался на пути нашего корабля и когда нос нашего корабля врезался в этот ком — эти самые змеи полезли на палубу и стали кусать всех подряд, всех кто попадался им на пути. Крики умирающих, громкое мерзкое шипение, заглушающее временами человеческие крики и громкие хлопки. Рассматривать происходящее я не стал и очень быстро по вантам забрался на марс. Нет это не планета в небе. Это небольшая площадка на вершине мачты. Со мной полезли и два моих товарища которые занимались со мной ловлей рыбы на удочки. Снасти мы побросали и полезли на высоту. С собой успели прихватить пару багров, который бросили пробегавшие мимо нас матросы и теперь вооруженные баграми сидели на марсе и ждали, когда змеи освободят палубу. Крышку на нашем трюме не закрыли и часть этих змей полезла в трюм и теперь и внутри корабля был филиал ада — крики умирающих и тех, кого в панике задавили, на палубу каторжане не полезли, и борьба со змеями шла в трюме не на жизнь, а на смерть. Нашествие змей продолжалось минут пятнадцать и затем они ушли в океан. Постепенно наступила тишина и на корабле стали подсчитывать потери. От змеиных укусов и в давке погибло ещё триста обитателей трюма, из корабельного экипажа только двадцать человек. После этого трагического случая в трюме не было уже дефицита свободной площади. И самое интересное у обитателей трюма закончилась тоска или возможно погибли все, кого она коснулась. Уголовная составляющая партии каторжников погибла. И теперь в трюме были только вполне нормальные люди, которые не считали зазорным работы по приведению в порядок нашего жилища. Стараясь забыть тот ужас в нашей жизни и стараясь отвлечься народ выскреб трюм до белизны. Палуба на военном корабле была грязнее, чем поверхности в нашем трюме. Затем пришел черед и верхней палубе. Так как заниматься было совершенно нечем люди мыли и чистили корабль от верхушки мачты до киля. Могли бы и содрать налипшие водоросли и ракушки с подводной части, но пока не было такой возможности. Капитан был очарован чистотой на корабле и поднял нормы выдачи сухарей и сыра, и пресная вода тоже появилась. Часть моих товарищей согласилась и пила воду кипяченной. Часть видимо от лени пила воду сырой. Именно они и заболели первыми, началась дизентерия и началась смертность. Люди теряли силы и умирали в течении трех-пяти дней. Лекарств не было. Лекарств не было не только на корабле, но и на суше. Как ни смешно звучит от дизентерии умирали чуть меньше, чем от чумы. Те, кто мыл руки и пил кипяченую воду выжили. Но чистота рук была не панацеей умирали и те, кто слушал мои советы. Умерли все слабые и теперь в трюме было пустынно. Из партии каторжников в семьсот человек через месяц плавания осталось сто пятьдесят человек. Мы еще не добрались до берегов Африки, а нас уже почти не осталось. В команде тоже были умершие, но в команде теперь была другая беда — цинга. Люди теряли силы покрывались пятнами и умирали. Наконец впереди появилось очертание земли. Это была Африка, здесь корабли становились на якорь и покупали провиант и набирали пресной воды. Здесь же купили лимонов и апельсины. Это я опять не удержался и влез. Спор был с капитаном и условия спора были жестокими — капитан покупал партию цитрусовых и мне на опыты выделялось полсотни моряков в качестве подопытных. Моя партия ела по пол-лимона на человека каждый день. И если через месяц в моей партии не будет цинги, то я выиграл. Если хоть у одного появиться хоть одно пятно, то меня выпорют розгами. За каждого заболевшего по пятьсот розог. Я подумал, вот будет беда если я неправильно прочитал о лечении цинги. Но вот отступать было уже поздно. Теперь каждое утро после завтрака я ходил с мешком лимонов и практически насильно кормил лимонами свою подопытную партию матросов. Другую партию тоже в пятьдесят человек лечил капитан по рецептам этого времени. Эти лечились физическими упражнениями. Уже через неделю такого лечения в группе капитана умер первый матрос. Моих осматривали каждый день и проверяли зубы не шатаются ли. Пятен не было и зубы не шатались. Никто из моих матросов не желал лечиться методами капитана. Мы далеко не уходили от берегов Африки и потому могли разглядывать далекий африканский берег и фантазировать о том. Какая там идет жизнь. Жизнь на корабле шла строго по распорядку. Только моя рыболовная команда на палубе выбивалась от привычного судового распорядка дня. На палубу выпускали только пять человек — остальные душились в трюме. Но так как нас осталось мало и слегка ослаб наш режим, то удалось договориться поставить нары и теперь люди могли отдыхать лежа на нарах, а не скопом на тряпье и соломе. Те корабельные крысы, которые безмятежно жили в трюмах и балласте