– Жду, – повторила я.

Иркин джип влетел во двор с ревом и затормозил с визгом.

Старший лейтенант Касатиков, проявляя поразительные выдержку и хладнокровие, даже ухом в сторону агрессивного внедорожника не повел. Он захлопнул дверцу, закрывая меня на заднем сиденье, обошел свою «Гранту» и сел за руль.

Через три секунды, за которые экипаж машины боевой успел и десантироваться, и атаковать условного противника, по капоту скромного детища отечественного автопрома опасно застучала ладонь:

– Ни с места!

Касатиков раздумал трогаться, вопросительно посмотрел на меня в зеркало заднего вида. Я молча пожала плечами и открутила крышечку с бутылки минералки.

– И меня тогда задержи, сатрап! – Ирка дернула на себя дверцу «Гранты» и ввалилась на заднее сиденье. – Вези нас обеих в свои застенки!

Под дополнительным (немалым) весом машину качнуло, меня тряхнуло, я поперхнулась водой, которая пошла не в то горло, и мучительно закашлялась.

Хладнокровный Касатиков повернул ключ в замке зажигания, аккуратно объехал джип, который подруга бросила посреди двора в лучших традициях мадам Золотухиной, и выехал за условные ворота.

– Ну, ну, не переживай, все будет хорошо! – Ирка старательно похлопала меня по спине, отчего сделалось скорее плохо, чем хорошо, поскольку рука у подруги тяжелая. – В любом случае – я с тобой!

Я благодарно кивнула и вытерла с глаз слезы, а с коленок минералку.

Остаточный кашель клокотал в горле, не давая заговорить.

Касатиков, зараза невозмутимая, все молчал.

Ирка продолжала стучать по моей спине.

Ритмический узор отчетливо выдавал нестареющую песню «Врагу не сдается наш гордый «Варяг».

Я жестами попросила пощады. Ирка, ошибочно решив, что тишина в салоне – результат единогласного решения замкнуться во враждебном молчании, тоже взяла паузу. Так мы проехали несколько кварталов, обогнули парк и причалили в непонятном закутке между старыми купеческими особняками.

– Выходим, – распорядился Касатиков и пальцем указал нам направление. – Застенки нынче там.

Он отконвоировал нас через низкую подворотню в крошечный дворик, с трех сторон огороженный вечнозелеными кустами. Там на пятачке асфальта одиноко стоял квадратный столик – чугунная нога, мраморная столешница, незажженная свеча-таблетка в широком бокале, четыре кованых стула с подушечками. Касатиков махнул на них:

– Садитесь, – и ушел за кусты.

– Как интересно нынче декорируют узилища, – с вызовом сказала Ирка, недоуменно озираясь. – Или это летний вариант полицейской допросной? Там, за самшитом, сидят и смотрят в просветы среди зелени люди в погонах?

Я не успела ничего сказать. Где-то за кустами хлопнула дверь, зашуршали по песку приближающиеся шаги, и в нашу предполагаемую допросную вывернул полковник Лазарчук. В одной руке у него была плоская прозрачная коробка, в другой – картонная подставка с бумажными стаканами. Следом шел Касатиков с такой же подставкой на два гнезда в левой руке и сахарницей в правой.

– Хм? – Ирка посмотрела сначала на коробоку, торжественно выставленную Серегой в центр стола, а потом на меня. – А ведь это очень похоже на извинения…

– Был не прав. Признаю. Сожалею, – коротко отчитался Лазарчук и сел за стол.

Касатиков молча шаркнул ножкой, присоединяясь к словам начальника, и тоже сел.

– Надо еще сказать: «Больше так не буду!» – наставительно молвила Ирка и с треском, похожим на пистолетный выстрел, открыла коробку с пирожными.

Наши полицейские друзья отмолчались.

«Будут, – поняла я. – Снова будут недооценивать непрофессиональный сыск, как только раскроют с нашей помощью очередное запутанное дело».

А, ну и ладно! Горбатого могила исправит.

– Вы же понимаете, что одними пирожными не отделаетесь? – Ирка пошевелила пальцами над открытой коробкой, примеряясь к ее содержимому.

Касатиков молча придвинул к ней стакан с кофе.

– Нет, друзья, делитесь информацией, теперь ваша очередь! – потребовала я. – Рассказывайте, чего мы еще не знаем?

– А что вы хотите знать? – Лазарчук посмотрел, какое пирожное выбрала Ирка, и взял себе такое же.

Ну никакой самостоятельности! Ни шагу без подсказки!

– А что вам известно? – Я еще не успела сформулировать вопросы.

– Такого, что неизвестно нам? – уточнила Ирка.

– А что вам неизвестно?

Я поняла: так мы с места не сдвинемся – и примирительно предложила:

– Давайте объединим и систематизируем то, что нам и вам известно.

– Начинай, – предложил полковник, откинулся на стуле и хлебнул кофе.

– Кого нашли в пруду? Дорохова?

– Да.

– Как он умер?

– Задохнулся в натянутом на голову пакете. Но сначала был опоен снотворным.

– Снотворным?! – Я подпрыгнула на стуле. – Совсем как…

Чуть не сказала «бабка Плужникова», но в последний момент прикусила язык.

Рановато выдавать дружественным операм новую эксклюзивную информацию, они и уже полученную от нас толком не отработали. Надо хотя бы второй коробки с пирожными дождаться.

– То есть сыщика усыпили, сунули головой в пакет, подождали, пока он задохнется, потом тело спустили в подвал…

– А почему ты решила, что его убили в квартире? – перебил меня Лазарчук.

– Так его же усыпили! В квартире есть кровать и диван, – объяснила я ход своих мыслей. – И в подвальной кладовке мешки, я видела там целый ворох синего полиэтилена. А вот тележки на колесиках, с которой таскался сыщик в образе бомжа, в кладовке-костюмерной не было. Значит, ее убийца использовал для транспортировки тела в мешке. Какую-нибудь тряпку сверху набросил, костюм бомжа надел – и вуаля! На него никто внимания не обратил, все давно привыкли к этому персонажу. Кстати, теперь понятно, почему мы редко видели жильца Ребровых: он чаще приходил и уходил под видом бездомного через подвал.

– Но разве костюм бомжа не остался на своем месте в подвале? – Ирка, как ей показалось, нашла неувязку. – Та куртка со штопкой…

– Куртка – это зимний прикид, летом наш бомж ходил в мешковатом комбинезоне, как у автомехаников… Синем, вроде как саржевом. Его в подвале не было. И одного из париков тоже. – Я припомнила головы-болванки на столе под зеркалом. – Черный остался, рыжий тоже, а третья башка пустая.

– По логике, там был белый парик, – предположила Ирка.

– Грязно-белый, как пакля, косматый, в комплекте с бородой. Обычная прическа нашего псевдобомжа, – уточнила я.

– Лосиков тоже его так описал, – кивнула подруга.

– Кто такой Лосиков? Свидетель?

Лазарчук попытался вклиниться в наш стремительный диалог, но Ирка его выпихнула в два счета всего парой слов:

– Придурковатый дедушка! – И, пока полковник озадаченно соображал, она ему на вопрос ответила или обозвала, подруга снова обратилась ко мне: – Слушай, а я вот чего не понимаю: как в мешок с трупом попали конфетти?

– Случайно, – предположила я. – И не в мешок, а на него. Ветер был, из мусорного контейнера с выброшенным новогодним барахлом конфетти разнесло по округе, и бумажные кружочки налипли на тряпку, которой убийца прикрыл груз