class="p1">– Нельзя маму тут оставлять, – мимоходом пожаловалась она, открыла машину, тяжело плюхнулась на водительское сиденье и вздохнула. – Смотреть за ней надо. «Я, Олечка, вообще ничего такого: на жару не выходила, новости по телевизору не смотрела, дома была, чай пила»! – передразнила она матушку. – А с чего приступ такой тогда?

Она захлопнула дверцу и выехала со двора вслед за осторожно выруливающей «Скорой».

– А это смотря какой чай, между прочим, – первым подал голос со своего балкона Максим Иванович, традиционно уже поддатый. – Ежели, к примеру, залить кипяточком настойку боярышника на спирту, то чаёк будет ароматный и вкусный, но давление зело понижающий…

– Да уж, вам ли не знать про настойку боярышника! – невесело хохотнул из своего окна Василий Челышев. – Дядь Макс, тетя Таня у нас непьющая, алкоголь ни на дух. Эх… Не будет больше у моих короедов бесплатного репетитора.

Он со стуком закрыл окно, и в других квартирах, как по сигналу, тоже захлопали створки: народ спешил закупориться, чтобы не упускать в окружающую среду охлажденный кондиционерами воздух.

Я тоже закрыла окна и села за работу, из-за чего, как впоследствии выяснилось, пропустила очередное шоу.

После обеда я взялась за редактуру той самой рукописи, где доблестные защитники планеты Земля сражались с инопланетными оккупантами.

Трудилась, поминутно пополняя свою коллекцию новыми перлами, и мысленно благодарила мужа: если бы не он, я бы не смогла прополоть все сорняки в этом тексте. Его же мне прислали не в электронном виде, а как бумажную распечатку, а с таким носителем толком не поработаешь. Спасибо, Колян прогнал листы через сканер и программу распознавания печатного текста, выдав мне в результате нормальный «вордовский» файл.

Несмотря на обилие ошибок, сюжет затягивал. Фантазия у автора имелась, и рассказчик он был от природы талантливый. Чужих живописал так, что я, считавшая себя свободной от ксенофобии, чуть ли не крестилась: не дай Боже человечеству этаких братьев по разуму! Уж лучше круглыми сиротами во Вселенной быть, право слово.

Я наконец преодолела первую четверть рукописи и постановила считать это промежуточным финишем, на котором пора бы и подкрепиться. Как раз и мелкий от своего компьютера отлепился, с надеждой покричав:

– Как насчет полдника, котики?

Котик папа был за полдник всеми лапками, котик мама тоже, особенно если почетную обязанность накрыть на стол и убрать с него возьмет на себя кто-то другой. Сын вызвался добровольцем, заварил чай, распаковал печенье и шоколад. Колян было вякнул, что горячий чай нынче не по погоде, уместнее будет холодный компот, но Колюшка объяснил, что он замерз под кондиционером, а я объявила:

– Кто хочет компоту – достает его из холодильника, наливает себе и пьет. Человек свободен в выборе и сам определяет своё поведение!

– Это кто сказал? – Сыну явно понравилась чеканная формулировка.

– Экзистенциалисты, философы прошлого века, – объяснила я с удовольствием – всегда приятно продемонстрировать знания, полученные еще в универе и с тех пор не востребованные. – Они рассматривали человека как уникальное духовное существо, способное к выбору собственной судьбы.

– Никогда не понимал, что такого оригинального в этой мысли, – сказал Колян, открывая холодильник. – Вот я хочу компот – и пью его, поскольку способен к выбору.

– Сравнил судьбу с компотом! – возмутилась я. – Да что ты вообще понимаешь в экзистенциализме?!

– Я читал Сартра. И Гегеля, – сообщил муж, аккурат на фамилии классика немецкой философии хлюпнув компотом.

– Гегеля?! Ха! А надо было Кьеркегора! И Камю…

Сын, настойчиво вклиниваясь в назревающую дискуссию, спросил:

– Камю шоколадку? Что, никамю?!

– Всем! – быстро сказала я.

А то вот так промолчишь о своем экзистенциальном выборе – и без сладкого останешься.

После полдника работа у меня пошла веселей, хотя у персонажей редактируемого текста дела заметно ухудшились.

Чужедальние захватчики скосили мощным инопланетным оружием почти всех защитников нашей планеты, и землянам осталось надеяться только на главного героя. Он как раз отправился на особо важное и крайне секретное задание в глубокий вражеский тыл на безымянную планету, вращающуюся вокруг солнцеподобной звезды Тау Кита на расстоянии двенадцати световых лет от Земли. И я бы последовала за ним – а куда деваться! – но тут ко мне заглянул Колян и спросил, почему это я не беру трубку. Мол, звонит Лазарчук – уже ему, поскольку со мной связаться не может.

– Извини, я не услышала вызов – увлеклась космической битвой, – взяв мобильный мужа, сказала я полковнику.

– Интересно живешь, – позавидовал он. – А мне Максимова интригующую эсэмэску прислала. «Что мы выяснили – ты упадешь!» Что бы это значило, не объяснишь?

– У кого-то выдержки не хватило. Мы же договорились, что встретимся вечером, когда кое-кто заберет детей с занятий, и позвоним тебе по громкой связи, – посетовала я.

– До вечера ждать и у меня не хватит выдержки. Давай ты все расскажешь мне прямо сейчас?

– А Ирка меня убьет.

– Не убьет, мы ей скажем, что я вытряхнул из тебя сведения шантажом и угрозами, – пообещал Лазарчук. – А Ирка сама виновата, не надо было будить мое любопытство.

– Ну, если вопрос поставить так…

Я немного поколебалась и решилась:

– Ладно, слушай. Мы сегодня ехали в трамвае, как раз в той самой «Двойке», которая к институту риса идет, и тетенька-кондуктор проговорилась, что на днях ее пассажиром был необычный бомж…

Я пересказала полковнику все, что мы услышали от кондукторши, не забыв сообщить ее фамилию и бортовой номер трамвая.

– Везет же дуракам! – восхитился Лазарчук. И тут же поспешил соврать: – Это я не про вас с Ириной, конечно. Я про себя с коллегами. Повезло нам, что вы у нас такие находчивые. Свидетеля нашли. А может, и не только свидетеля…

Он задумался.

– Давай вслух, – попросила я.

Когда еще выпадет случай проследить за дедуктивными размышлениями настоящего сыщика!

– Знаешь, что интересно? – Полковник не стал запираться.

Каждому Холмсу нужен Ватсон, это классика, куда против нее.

– Что?

– Безымянная пока подруга Дорохова – ну, вторая жертва из пруда – как раз рыжая.

– И волосы у нее блестящие, как медь?! – сообразила я.

– Сейчас, конечно, вряд ли, хотя я поинтересуюсь в морге, но при жизни, наверное, были похожи на аккумуляторную проволоку.

– Блин! Так она, выходит, с ними еще живая ехала?!

– С ними – это с кем?

– Ну, с мертвым Дороховым в мешке и его убийцей в бомжацком прикиде! – Я заволновалась, загорячилась, зачастила. – И, значит, не случайно она за него заплатила, сообразив, что у убийцы налички нет, а свою карту ему светить нельзя… О, карта! Вы же сможете пробить эту транзакцию – перевод оплаты за проезд в трамвае в конкретный день,